"Святослав Аладырев "Извек" (Княжье похмелье) [F]" - читать интересную книгу автора

плечо. Из за леса показалась красная макушка солнца.
- Поехали, травоед!
Сотник поправил переметную суму, глаза сами собой обшаривали берег и
редкие кусты. Нога попала в стремя со второго раза. Неуклюже
вскарабкавшись в седло, тронул поводья, и конь, сбивая копытами обильную
росу, медленно потопал от реки. Скоро заметно пригрело. Повеселевший Ворон
пустился легкой рысцой. Изредка поглядывал на хозяина, который, забыв обо
всем, рассеянно смотрел по сторонам, однако, перед глазами все стоял образ
речной шалуньи. Ярило восполз на верхушку небосклона, а русалка никак не
выходила из головы. Он все еще слышал ее звонкий смех, видел перед собой
светлое личико обрамленное странными зелеными волосами.
Несколько раз рука сжимала повод, в готовности направить коня вспять. Едва
справляясь с желанием вернуться, понимал откуда берутся рассказы про
русалочью ворожбу, от которой нет спасенья. И не утаскивают они никого.
Незачем. Будь духом послабее, сам пойдешь и утопишься, только бы еще разок
взглянуть. Ну, да это вроде для слабых. Сотникам раскисать зазорно.
Извек грустно улыбнулся, потряс головой, пытаясь отогнать недостижимый
образ, шлепнул коня по лоснящемуся крупу. Ворон, обрадованный переменой
настроения, храпнул, пару раз шаловливо скакнул боком и сорвался в
стремительный галоп. Сотник привстал в стременах, подставил лицо упругому
ветру, надеясь, что он выдует из головы странную маету...

... Лелька бесшумно скользнула в кусты. Почему-то ей впервые стало грустно
после того, как "отвела глаза" человеку. Раньше они с подружками
веселились от души, когда удавалось провести рыбарей или случившегося близ
реки загулявшего мужика. Завидев такого неподалеку, русалки начинали
плескаться у берега, будто бы случайно показываясь из воды, во всей своей
красе. Но как только завороженный ротозей приближался, таращась на молодые
блестящие тела, русалки внезапно и бесследно исчезали. Ошарашенный
наблюдатель хлопал глазами и, потоптавшись на месте, в полном недоумении
отправлялся восвояси. Проказницы тем временем, сидя в прибрежных кустах,
глядели на его глупую рожу и похихикивали в кулачки.
Теперь же Лельке было не весело. Чудесное умение оставило чувство вины.
Как в тот раз, когда ради забавы стащила из-под носа у неповоротливого
сома аппетитную улитку, а он, старый, только безнадежно повел усами.
Когда всадник скрылся за деревьями, Лелька понуро побрела в реку. Зайдя по
пояс, опустилась ничком в ласковую прохладу. По воде поплыли туманы
длинных волос. Тело постепенно остывало от долгого пребывания на суше.
Однако в сердце становилось все горячей. Снова и снова вспоминались
открытое лицо незнакомца, внимательный взгляд серых глаз, смоляной изгиб
бровей под светлыми волосами, перехваченными кожаным ремешком и
бесшабашный смех, когда суровые черты мгновенно вспыхивали неудержимым
весельем.
Да, думала Лелька, таким не ведома "середина на половину", у них все в
жизни яростно, самозабвенно и неистово. Гулять так гулять, воевать так
воевать, любить...
Лелька замерла.
Что-то было не так. Сердце колотилось быстрее обычного, и прохлада воды
ничуть не успокаивала поспешный стук. С каждым ударом в груди разрасталось
зернышко странной тоски, сладостной и мучительной одновременно.