"Святослав Аладырев "Извек" (Княжье похмелье) [F]" - читать интересную книгу автора

и краюшка хлеба. Заметив, что дружинник проснулся, глава хлебосольно повел
пухлой ладошкой и смиренно изрек.
- Добрый путник, не разделишь ли с нами трапезу.
Сотник отрицательно мотнул головой.
- Благодарень, вам, почтенные, но я не голоден. Разве что коника моего
угостите, то-то он рад будет!
Ворон будто ждал этого. Как ни в чем не бывало, двинулся к оторопелым
монахам и, в мгновение ока схрумкал полкаравая хлеба. Нюхнув плошку с
водой, фыркнул и вернулся к хозяину. Сотник нацепил уздечку, взялся за
седло. Сзади послышался шорох крестных знамений и дрожащий голос главного:
- Чудны дела твои, господи...
- У нас чудес хватает, - согласился Сотник, затягивая подпругу. - Мне,
пока я мелкий был, бабка много такого рассказывала. Вот, к примеру, чудо
так чудо...
Он, почесал затылок, сделал вид что вспоминает, наконец, встряхнул русыми
волосами и таинственно начал:
- Жили были старик со старухой, навалили три пуда с осьмухой, взялись мять
- стало пять, взялись весить - стало десять. О, как!
Взобравшись верхом, приложил руку к груди, вежливо склонил голову.
- Бывайте, почтенные! Спасибо за хлеб-соль!
Не успели чернецы изречь ответ, как Ворон привстал на дыбы и, порубив
копытами воздух, сорвался с места...

...Извек ехал и размышлял вслух. Как замечали друзья, привычка эта,
появилась одновременно с покупкой Ворона. С тех пор, стоило остаться
одному, как мысли сами облачались в слова и перли наружу. Коню это видимо
нравилось. Во всяком случае он не выказывал никакого неудовольствия.
Напротив: шаг становился ровней, уши втыкались в зенит и поворачивались на
голос дружинника каждый раз, когда тот выдавал особенно замороченную фразу.
Теперь перед Сотником снова маячили два бархатных лопуха, чутко отмечая
самые ценные мысли.
- Вот же наползает! - досадовал Извек. - Как червей на дохлую корову. И
чем дальше тем больше. Лезут и лезут, будто тут салом намазано.
Он помолчал, почесывая русую бороду.
- Хотя, в общем-то намазано, и изрядно. Земель - богато, народу - богато,
рек и лесов - богаче некуда. Разве эти опарыши упустят такой кусище. Тем
паче, что сам Хозяюшко-Красно-Солнце расстарался и, своими руками мосток
чужакам выстелил. Идите, мол, гости дорогие, пока у меня глаза
цареградской приманкой обшиты! Мол, для меня главное - мясо в мясо
воткнуть, да поглубже, а там заплыви все дерьмом. И невдомек похотливому,
что эти гости скоро пуще хозяев на шею сядут...
В дорожную пыль плюхнулся злой плевок. Ворон крутнул ухом, блеснул
встревоженным глазом, но шагал ровно.
Сотник надолго замолчал. Вспомнил кучи порубленного народу, что, вопреки
княжьему приказу, не шли креститься. Припомнил и десять заповедей
оглашенных на княжьем дворе. В голове, подобно вороньему карканью, снова
зазвучал полузабытый голос чернецов Сарвета: ...не убий... не укради... не
возжелай... Перед глазами одна за другой вставали картины последствий
этого крещения и вечер проклятого дня...
...Ворон споткнулся в кротовьей норе и воспоминания пугливой стайкой