"Оккупация. Правда и мифы" - читать интересную книгу автора (Соколов Борис Вадимович)«Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин»Партизаны в своих действиях опирались на приказы Верховного Главнокомандующего и наркома обороны И. В. Сталина и директивы Центрального штаба партизанского движения. 1 сентября 1942 года у Сталина состоялся прием руководителей партизанского движения, после которого появился один из основополагающих приказов наркома обороны «О задачах партизанского движения». Там говорилось: «Партизанское движение должно стать всенародным. Это значит, что существующие сейчас партизанские отряды должны не замыкаться, а втягивать в партизанскую борьбу все более широкие слои населения. Нужно наряду с организацией новых партизанских отрядов создавать среди населения проверенные партизанские резервы, из которых и черпать дополнения или формировать дополнительно новые отряды. Нужно повести дело так, чтобы не было ни одного города, села, населенного пункта на временно оккупированной территории, где бы не существовало в скрытом виде боевого резерва партизанского движения. Эти скрытые боевые партизанские резервы должны быть численно неограниченными и включать в себя всех честных граждан и гражданок, желающих освободиться от немецкого гнета. Основные задачи партизанского движения: разрушение тыла противника, уничтожение его штабов и других военных учреждений, разрушение железных дорог и мостов, поджог и взрыв складов и казарм, уничтожение живой силы противника, захват в плен или уничтожение представителей немецких властей». Этот же приказ предписывал «по возможности хлеб раздавать населению, а если этого сделать нельзя, уничтожать полностью». Сталин был недоволен тем, что «действиями партизан еще не охвачены города». Поэтому он требовал: «Партизанским отрядам, отдельным организациям и диверсантам обязательно проникнуть во все города, большие и малые, и широко развернуть там разведывательную и диверсионную работу. Разрушать и сжигать узлы связи, электростанции, котловые установки, водоснабжение, склады, емкости с горючим и другие объекты, имеющие военно-экономическое значение. Беспощадно истреблять или захватывать в плен фашистских политических деятелей, генералов, крупных чиновников и изменников нашей родины, находящихся на службе у врага. В этих целях постоянно наблюдать за генералами и крупными чиновниками. Выяснять, что они делают, где живут, где и в какие часы работают, куда и по какому пути ездят, ходят, с кем ведут знакомство из местных жителей, какого поведения, кто и как их охраняет». Сталин предписывал: «Партизанским отрядам и отдельным бойцам-партизанам вести непрерывную разведывательную работу в интересах Красной Армии… Особо отбирать людей, способных вести скрытую разведывательную работу, и внедрять их на службу в местные управления и учреждения, созданные немцами, на заводы, депо, станции, пристани, телеграф, телефон, аэродромы, базы и склады, в охрану немецких должностных лиц, в гестапо и его школы, а также во все другие учреждения и органы, обслуживающие армию или местную администрацию немецких властей… Руководящим органам партизанского движения, командирам и комиссарам партизанских отрядов, наряду с боевой работой, развернуть и вести среди населения постоянную политическую работу, разъяснять правду о Советском Союзе, о беспощадной борьбе Красной Армии и всего советского народа против фашистских захватчиков, о неизбежной гибели кровожадных оккупантов. Разоблачать на фактах лживую немецкую пропаганду, воспитывать ненависть и озлобление к немецким захватчикам. В этих целях организовать издание газет, листовок и другого печатного материала на оккупированных территориях». Замечу, что такое обилие задач приводило к распылению усилий. Если бы партизаны, снабженные достаточным количеством взрывчатки, сосредоточились на подрыве и разрушении коммуникаций противника, не отвлекаясь на истребление полицейских гарнизонов и не гонясь за численным ростом отрядов, это, возможно, принесло бы больше пользы Красной Армии. Но Сталин требовал, и партизанские руководители вынуждены были подчиняться. Пантелеймон Кондратьевич Пономаренко на словах отвергал принудительную мобилизацию в партизанские отряды, но на деле санкционировал ее, требуя всемерного расширения партизанского движения. В феврале 1943 года он писал своему уполномоченному по Пинской области Алексею Ефимовичу Клещеву: «У Вас имеются неисчислимые резервы для движения, и мы считаем, что количество партизан и отрядов, которое Вы называете в своем отчете, — очень скромные цифры. Они могут быть намного увеличены… Необходимо строго просмотреть практику отношения к населению отдельных отрядов и командиров. Неправильное отношение, мародерство и прочие обиды должны считаться тягчайшим преступлением, и надо иметь в виду, что немцы считают очень действенным средством засылку в партизанские отряды своих агентов, которые под видом партизан чинят издевательство над населением и тем самым отталкивают население от партизан». Справедливости ради надо повторить, что не только «засланные казачки», но и настоящие партизаны грабили, насиловали, убивали мирных жителей. Если же речь шла о семьях старост, полицейских или даже о тех, кого только подозревали в сотрудничестве с оккупантами, то несчастных порой ждала мучительная смерть. Здесь люди Пономаренко не уступали в жестокости карательным отрядам немцев и их союзников. Строго говоря, от избыточной численности партизан, не обеспеченных боеприпасами, никакого вреда немцам не было. Наоборот, безоружные в сущности люди при проведении широкомасштабных антипартизанских операций становились легкой добычей карателей. Но рост рядов радовал начальственный глаз. И Пономаренко вдохновенно докладывал Сталину: «По состоянию на 1 июня 1943 года на связи у штабов партизанского движения имеется партизанских отрядов 1061 с количеством партизан 142006. Из общего количества отрядов с 858 отрядами имеется радиосвязь через 268 работающих в тылу партизанских раций. Учтенные резервы партизанского движения, готовые в любую минуту взяться за оружие, составляют 215 400 человек. Фактически резервы более многочисленны. Сеть подпольных партизанских организаций составляет: подпольных областных комитетов партии — 14, подпольных райкомов партии — 106, первичных подпольных партийных организаций по Белоруссии — 472 с количеством коммунистов — 4395 человек. По остальным республикам и областям сведений о первичных подпольных организациях нет. В тылу противника издается типографским способом республиканских и областных газет — 14, районных газет — 69. В результате работы, проводимой подпольными партийными организациями, отрядами и бригадами, партизанское движение продолжает расширяться. Идет большой прилив местного населения в партизанские отряды, особенно в связи со стремлением населения избежать объявленной немцами мобилизации». Правда, из доклада следовало, что далеко не все у партизан обстоит благополучно: «Обстановка в тылу становится все более напряженной. Противник в апреле — мае с. г. предпринял крупные карательные экспедиции против действующих партизанских отрядов с целью их окружения и уничтожения. Против смоленских партизан только в районе Клетнянских лесов и полка Гришина действует до 30 000 вражеских войск. Против партизанских отрядов Калининской области противник ведет наступление силою до 50 000 человек. В мае месяце немцы начали наступление против партизанских отрядов, действующих в южной части Брянских лесов. В бой введены войска численностью около 50 000 человек. В Белоруссии в мае месяце немцы начали концентрическое наступление на партизанские отряды в районе Бегомль Минской области. В бой введены войска численностью свыше 30 000 человек с тяжелой артиллерией и авиацией… Партизанские отряды и бригады ведут непрерывные и упорные бои, изматывают врага, наносят ему серьезные удары. Однако, вследствие трудностей добычи боеприпасов, сами часто попадают в тяжелое положение и нуждаются в помощи и поддержке боеприпасами». Немцы иной раз оценивали число советских партизан даже выше, чем в штабе Пономаренко. В легенде к карте, показывавшей деятельность советских партизанских отрядов на территории РСФСР, Белоруссии и Восточной Украины, общее число партизан оценивалось в 169–172 тысячи человек, причем самыми крупными партизанскими соединениями считались «армия Сабурова» — 9-12 тысяч человек, дивизия Ковпака — 5 тысяч и возглавлявшаяся Марковым бригада имени Ворошилова в Белоруссии — 7 тысяч человек. Регулярно снабжать по воздуху столько людей не было никакой возможности. Для этого не хватало ни транспортных самолетов, ни посадочных площадок в лесах. Правда, порой донесения вермахта и СД о численности партизан вызывали большое сомнение в высших инстанциях. Герман Геринг, отвечавший за хозяйственное использование захваченных восточных территорий, заявил в августе 1942 года на совещании с чинами оккупационной администрации: «Если выступят 10 партизан с обычными винтовками, то тыловые армейские подразделения сообщают, что выступили целые дивизии. Посмотрите на карту: в каком-нибудь заболоченном лесу находится еще 175-я ударная (советская. — В том же донесении от 1 июня 1943 года Пономаренко докладывал Сталину, что в Полесье партизанские соединения Федорова, Сабурова, Кожухаря, Мельникова и др. «ввиду хорошего оснащения вооружением и боеприпасами проводят набор-мобилизацию (в отряды) населения любого возраста по районам, находящимся под их влиянием…». Подчинявшиеся Украинскому штабу партизанского движения крупные (несколько тысяч человек) соединения Сабурова, Федорова и др. имели большое количество оружия и боеприпасов и, отправляясь в очередной рейд, перемещались на сотни и даже тысячи километров. Они могли позволить себе роскошь мобилизации. Ведь в чужом краю, в той же Западной Украине, принудительно призванные в партизаны крестьянские парни (а иной раз, как утверждают немецкие донесения, и девушки), находясь во враждебном окружении населения, сочувствовавшего УПА, редко решались на дезертирство. Иная ситуация складывалась в белорусских партизанских отрядах, подчинявшихся Пономаренко. Они обычно действовали в пределах одного-двух смежных районов каждый и к тому же испытывали острую нехватку боеприпасов, а порой и винтовок. Мобилизованные находились здесь вблизи от родных мест и при первом удобном случае всегда могли вернуться в свои деревни. Поэтому Пономаренко не был столь активным поборником мобилизации в партизанские отряды, как руководители украинских партизан. Стремление к массовости партизанских отрядов не исключало того, что кандидаты в «народные мстители» нередко проходили тщательную и иной раз жестокую проверку. К партизанам присоединялись вырвавшиеся из лагерей военнопленные. Порой перед тем, как принять в отряд, их подвергали суровым испытаниям. Бежавший из плена с группой товарищей красноармеец Безруков в письме родителям рассказывал, как их задержали люди, представившиеся полицейскими: «Они, обсудив, выводят нас на расстрел. Приготовляясь к смерти, я попросил разрешения закурить. Закурив, я сказал, что никогда не ожидал, что русский народ будет расстреливать своего брата русского, и крикнул напоследок, что пусть мы погибнем трое за родину, но за нас отомстят. Один из арестовавших нас спросил: «За какую родину, за гитлеровскую или за какую?» Я говорю: «За русскую родину». Когда нас вывели на улицу выполнять решение, т. е. нас расстреливать, оставшийся за командира группы сказал, что — мы партизаны. О, как мы были рады до слез, попали в ту семью, которую мы искали!» В какой-то мере массовость партизанских отрядов с 1943 года стала, по сути, неизбежным злом: все более острым становился вопрос снабжения, а крупные отряды утрачивали подвижность и превращались в легкую добычу для карателей. На самом деле особенно эффективными были операции не многочисленных, но плохо обученных и оснащенных отрядов, а действия небольших, специально подготовленных и владевших самыми современными средствами борьбы диверсионно-террористических групп, которые подрывали важные военные объекты и уничтожали высокопоставленных чиновников оккупационной администрации. Так, группа подрывников во главе со специалистом минного дела И. Г. Стариковым осуществила в ноябре 1941-го радиоуправляемый взрыв ряда зданий Харькова, где размещались немецкие учреждения. В результате погиб начальник гарнизона генерал-лейтенант Георг фон Браун и десятки немецких офицеров. В составе спецгруппы действовал и легендарный Николай Кузнецов, застреливший вице-губернатора Галиции Отто Бауэра и главу судебного ведомства в рейхскомиссариате «Украина» Альфреда Функа. Наиболее же громкий теракт — убийство генерального комиссара Белоруссии Вильгельма Кубе 22 сентября 1943 года было организовано группой, подчинявшейся непосредственно Центральному штабу партизанского движения и таившей суть своего задания и от минского подполья, и от руководителей партизанских отрядов Белоруссии. Возглавлял группу капитан госбезопасности С. И. Казанцев, за успешное покушение на Кубе произведенный в майоры госбезопасности (освобождение Минска он встретил командиром партизанского соединения из трех бригад). Завербованные им агенты сумели убедить горничную генерального комиссара подложить в кровать своего хозяина мину с часовым механизмом. Ранее пытались уничтожить Кубе с помощью мины, заложенной в Минском драмтеатре, где 22 июня 1943 года должно было состояться торжественное собрание в честь годовщины начала войны против СССР. Но Кубе покинул театр раньше, чем мина взорвалась. В результате погибли десятки мирных горожан, не имевших никакого отношения к оккупационной администрации. Казанцев считал, что взрыв все равно принес пользу — теперь жители Минска будут остерегаться ходить на мероприятия, организуемые германскими властями. У группы Казанцева был еще один объект для охоты — Кабан. Под этим псевдонимом скрывался в документах НКВД и партизан глава Русской освободительной армии (РОА) генерал Андрей Андреевич Власов. Покушение готовилось на тот случай, если Власов приедет в Минск. Кроме того, люди Казанцева старались завербовать находившихся в городе офицеров РОА, чтобы потом с их помощью осуществить теракт против генерала в Берлине. В отчете Пономаренко, составленном в Минске 2 августа 1944 года, Казанцев сообщал, что они завербовали «подполковника Соболенко Д. А., псевдоним «Ветлугин», командира группы пропагандистов РОА в Минске… Подполковник Соболенко Дмитрий Аврамович (см. его дело) нами завербован в основном для того, чтобы завершить дело по «Кабану». Обработка Соболенко, псевдоним «Ветлугин», стоила большого труда. Через него мы хотели наладить работу на Берлин и переслать туда письма к генералам из «Русского Комитета» (с предложением уничтожить Власова и тем искупить свою вину перед родиной. — Дмитрий Аврамович Соболенко (судя по отсылке Казанцева к его личному делу, Соболенко — настоящая фамилия подполковника-власовца) был личностью примечательной, и менять фамилии ему приходилось неоднократно. Скорее всего, Дмитрий Аврамович вел с майором Казанцевым двойную игру. Дело в том, что всего через семь месяцев после своего исчезновения из Минска он возглавил под именем Н. В. Тензорова управление безопасности образованного Власовым с санкции немцев Комитета освобождения народов России (КОНР). Ясно, что СД никогда бы не допустило назначения на такой пост человека, заподозренного в связях с советским подпольем в Минске. Очевидно, легенда об аресте понадобилась для того, чтобы объяснить внезапное исчезновение Соболенко-Ветлугина-Тензорова из белорусской столицы. То, что он так и не стал советским агентом, доказывает поведение Дмитрия Абрамовича в последние дни существования КОНР и власовской армии. Вместо того чтобы помочь советским представителям обнаружить и захватить Власова, как по логике должен был поступить человек, завербованный НКГБ, Соболенко-Тензоров предпочел скрыться с помощью американского капитана Донахью уже после того, как Власов оказался в распоряжении сотрудников СМЕРШа. А перед этим настойчиво уговаривал генерала переодеться в штатское платье и бежать в Южную Германию. В итоге Соболенко стал одним из немногих высокопоставленных сотрудников КОНР и РОА, благополучно избежавшим выдачи Советам и мирно окончившим свои дни в эмиграции. А с группой Казанцева, как и ранее с группой подпольщика Градова, он вступил в контакт лишь затем, чтобы выведать, какими агентами располагают чекисты во власовском окружении. Скорее всего, те лица, письма к которым передал Казанцев через Соболенко, были арестованы гестапо и контрразведкой РОА. После убийства Кубе группа Казанцева готовила покушение на его преемника — группенфюрера СС Карла Готтберга, прославившегося жестокими карательными экспедициями против партизан и мирного населения. Но здесь партизан ждала неудача. Был разработан детальный план покушения. Завербованному людьми Казанцева электромонтеру театра Игорю Рыдзевскому следовало провести снайпера, снабженного бесшумной винтовкой с оптическим прицелом, в свою мастерскую, окна которой выходили на фасад здания генерального комиссариата. Один из работавших там агентов, по кличке ИЁанов, должен был подать сигнал в тот момент, когда Готтберг будет приближаться к зданию, и тогда снайперу М. И. Макаревичу предстояло поразить группенфюрера с 200 метров отравленными пулями, а затем вместе с Рыдзевским скрыться на конспиративную квартиру. Уже назначили дату акции — 15 октября 1943 года. Однако в этот день Готтберг отсутствовал в городе, а несколько дней спустя Иванов был арестован, и связь с Рыдзевским прервалась. Макаревич так и остался в одном из партизанских отрядов под Минском. Запасные же варианты покушения на Готтберга претворить в жизнь не удалось — с марта 1944-го партизанская зона под Минском оказалась в плотной блокаде и Казанцев со своей группой больше не сумел проникнуть в город. Поэтому Готтбергу была предоставлена возможность самостоятельно покончить с собой в мае 1945-го, сразу после поражения Германии. Но прежде люди Казанцева попытались завербовать нескольких сотрудников генерального комиссариата. Справка об одном из них, приведенная в отчете Казанцева, читается как короткий анекдот: «Обрабатывался Кандыбович, бывший управделами Совнаркома БССР. Обработка его успехом не увенчалась. Слишком он был предан немцам». |
||
|