"Марк Александрович Алданов. Истоки " - читать интересную книгу автора

Африке. Николаевский зал превращается в Альгамбру. На крыше аршин снега, а
под ней тропический сад. Между пальмами столы, каждый человек на десять.
Перед обедом государь подходит к каждому столу, говорит несколько слов и
прикасается к чему-нибудь. У нас он съел ягоду винограда и оставался больше
минуты. Обычно остается еще меньше, чтобы не заставлять гостей стоять... Ну,
я вас слушаю, рассказывайте, в чем дело.
Мамонтов изложил свою просьбу. Она теперь слушала внимательно.
- Какая это Перовская? Есть графы Перовские. Неужели из семьи министра?
- Кажется. Но они не графы. Это бедная ветвь семьи.
- Ведь Перовские были незаконные дети Разумовского? Значит, они в
родстве с царской фамилией?
- Не знаю. Они, кажется, не от Алексея Разумовского, а от Кирилла. Но,
повторяю, никаких связей у них нет. Если вы можете что-либо сделать, ради
Бога, сделайте.
Софья Яковлевна задумалась.
- Конечно, я могу это сделать, - сказала она. - Ее грехи, по-видимому,
пустяковые? Я могу попросить государя и не думаю, чтобы он мне отказал.
Но... Ручаетесь ли вы, что, если эту вашу Сонечку выпустят, то она не пойдет
дальше? Вы сами понимаете, в каком положении я тогда окажусь!
- Поручиться я не могу, - сказал, немного подумав, Николай Сергеевич.
Он вспомнил Перовскую, ее круглое личико, крутой лоб под светлыми волосами,
ласковые голубые глаза, вдруг становившиеся очень нехорошими, когда
кто-нибудь из товарищей оказывался "бабником", внезапное раздражение,
пробегавшее по ее лицу, если в ее чистенькую комнату входили в мокрых,
грязных калошах. Хотя она была общей любимицей, ее за ворчливость дружески
прозвали "Захаром", по имени какого-то дворника или городового. - Нет, я не
могу поручиться, - твердо повторил он. Софья Яковлевна вздохнула.
- Тогда я не могу просить, - так же твердо сказала она. - Посудите
сами. Что если она полезет к Каракозовым! Только этого мне не хватало бы!
Да, правду сказать, и вам! Не могу. Пусть лучше они действуют через родных,
можно возобновить родственные связи. Борис Александрович Перовский - очень
влиятельный человек. За родственницу хлопотать естественно... Вы сердитесь?
- Не сержусь, конечно, но огорчен. Пока, во всяком случае, ее дело
совершенно несерьезно.
- Тогда, быть может, ее скоро выпустят... Объясните мне, что такое
происходит с нашей молодежью. Какое дело этой Перовской до политики? Она
хорошенькая?
- Нет. Довольно миловидное лицо, но не красивое.
- В этом, верно, и причина. - Она смягчила улыбкой это свое
замечание. - Сколько ей лет?
- Не знаю. Лет девятнадцать, должно быть.
- Бог знает что такое! - сказала с негодованием Софья Яковлевна. - Дети
занимаются государственными делами! - "Чем же надо заниматься? Как ты,
придворными сплетнями?" - подумал Мамонтов. - Но об этом я не хочу говорить.
Тем более, что вы начинаете на меня сердиться, между тем я вас очень люблю и
не только потому, что вы друг моего брата. Скажу одно: ведь ни вы, ни ваша
Перовская, вероятно, не предполагаете, что в России будет республика, как во
Франции? Очень, кстати сказать, она хороша, эта французская республика!..
Ну, а если так, то лучше государя, чем Александр Николаевич, у нас никогда
не было и не будет. Вы со мной не согласны?