"Марк Александрович Алданов. Бельведерский торс (Повесть) " - читать интересную книгу автора

приблизил голову к картине. Он не сразу узнал, что это такое, и ужаснулся,
что не сразу узнал. Еле слышным голосом он сказал несколько слов.
Растерянный художник низко поклонился и потянулся было, чтобы поцеловать ему
руку. Но Микеланджело, тяжело опираясь на палку, пошел дальше.


В этом помещении он провел много лет. Четыре года подряд, весь день и
часть ночи, лежал наверху на досках, работая над фресками потолка. Затем уже
почти стариком снова сюда вернулся для работы над "Страшным Судом". Столько
мук, столько горя, столько же радости и счастья - нет, радости и счастья
гораздо меньше, неизмеримо меньше! - пережил он в этой на весь мир, на
тысячелетия, прославленной им капелле. Теперь он едва видел то, что здесь
создал, и знал, что видит это в последний раз в жизни...
Бракеттоне почтительно следовал за ним, стараясь отвлечь его от стены
"Страшного Суда". Молодые художники пришли в себя и заговорили. Старик на
них оглянулся: это все были молодые люди, учившиеся искусству, - их ждал тот
же обман, их ждет то же, что ждет его, быть может, сегодня, самое большее
через несколько месяцев. "Потолок этой капеллы лучше звездного неба, и когда
смотришь хотя бы на "Создание Адама..." - журчал испуганно бракеттоне:
Микеланджело упорно шел к стене. Взгляд его остановился на "Страшном Суде".
Он подумал, что навсегда унесет с собою все то, что хотел сказать, все свои
тяжелые, страшные мысли. "...Чувствуешь, что несешься в рай!", - уже с
трепетом прожурчал старичок. Микеланджело заметил его работу. Он знал. - но
забыл, - что его фрески приводятся в порядок, - это когда-то вызывало у него
припадки бешенства. Из его уст полилась ужасная брань, смешанная с
проклятьями, которых и не слыхали никогда молодые художники: это были
ругательства прошлого века.
Бракеттоне перестал журчать, на лице его изобразилось почтительное
огорчение: он явно был тут ни при чем. Слуга неодобрительно качал головой:
нехорошо старику так ругаться. Молодые художники молчали. Вид Микеланджело
был страшен. Пошатываясь, он пошел к выходу. Бракеттоне тревожно на него
глядел: что, если он сейчас умрет?

7

Аккольти в этот день с утра побывал в Ватикане. На этот раз больше по
привычке, и то лишь на мгновенье, рассеянно остановился перед фресками
Микеланджело. Вид у него был уверенный: "Да, знаю, все знаю!.." Он в этот
день, рано утром, снова услышал голос: дело надо совершить сегодня. Пришел
он для того, чтобы все в последний раз осмотреть и обдумать на месте.
Времяпровождение папы ему было теперь хорошо знакомо: утром прогулка верхом,
затем месса, государственные дела в кабинете, обед, прогулка пешком в саду,
аудиенции. Давно было принято решение, что заколоть папу надо во время
послеобеденной прогулки, было выбрано и место. Пий IV гулял без охраны, лишь
в сопровождении слуги, который нес за ним зонтик.
С виду Аккольти был совершенно спокоен, и разве только очень
наблюдательный человек мог бы заметить в его поведении что-либо странное. По
двору вели лошадей: да, в самом деле папа должен отправиться на прогулку
верхом. Аккольти подумал было, не совершить ли дело сейчас. Нет, голос
сказал: после обеда. И в самом деле тут папу всегда провожает много людей. А