"Марк Александрович Алданов. Могила воина" - читать интересную книгу автораПока камердинер бегал за водой, Александр Павлович устало сидел на грубо сколоченном некрашенном табурете, рассеянно глядя на чужие, дешевенькие, непривычные вещи: пожелтевший рукомойник, кувшин, щетку, сломанный гребешок. Окно туалетной комнаты выходило в садик, там были какие-то неизвестные, залитые ярким светом, деревья. Все было и приветливо, и странно, и чуждо до жуткости. "Здесь своя жизнь, чужая непонятная жизнь чужих непонятных людей. И если я ничего не знаю у себя дома, если я не знаю, что мне делать в России, как я могу вмешиваться в дела этих людей, или греков, или турок? Может быть, они так гораздо счастливее меня, и лучше ничего нигде не трогать?..." - "Сейчас согреют, ваше величество", - сказал камердинер, торопливо входя в уборную с бритвенным ящиком. Царь вдруг вспомнил о ноже лорда Кэстльри, вздрогнул и принял твердое решение больше ни во что не вмешиваться. Все равно все будет неожиданно, не предусмотрено, не предвидимо, как этот потерянный и так странно найденный нож. В ожившем доме шла суматоха. Слуги разбирали дорожные шкатулки, чемоданы, погребцы, ставили, к изумлению садовника, самовар, заваривали воду в кофейниках. Времени было достаточно. Государь приказал его не ждать: он ничего не ел до обеда. Волконский угощал всех "чем Бог послал". Бог послал много хороших вещей, в их числе купленное в Вене старое венгерское вино. Когда Александр I, в австрийском мундире, с орденом Марии-Терезии, вошел в комнату, уже названную "синей гостиной", от прежней вялости и скуки не оставалось ничего. Австрийский генерал откровенно говорил, что Верона, несмотря на исторические дворцы, городишко дрянной и что на развлечения больших надежд нет. - "Что ж, нам со скуки пропадать?" - спрашивал с конгресс в Вене, как тогда? Они нарочно стали выдумывать один город хуже другого: Аахен, Лайбах, теперь Верона". - "Если б моя воля, я назначил бы конгресс в Париже, в Палэ-Ройале", ответил австриец с улыбкой и встал, увидев в дверях царя. - "Угодно ли будет вашему величеству выпить рюмку венгерского?" - нехотя спросил Волконский, зная заранее ответ. - "Не угодно... Что, кажется, я ничего не напутал?" - обратился Александр I к австрийскому генералу. Тот поспешил ответить, что все совершенно исправно и что ни один австриец не мог бы носить этот мундир лучше. - "Необыкновенно к лицу вашему величеству", вставил Чернышев. - "О, льстец", - по-русски воскликнул Меншиков, - "прошу вас, не верьте, государь: не может этот скверный мундиришка быть вам к лицу так, как наши. Почтальон все врет, точно сочиняет батальную реляцию". - "Кажется, венгерское с утра действует особенно приятно", - сказал, тоже по-русски, государь. - "Петр Михайлович, запиши имя хозяйки дома". - "Уже, уже записано", - скучающим тоном отозвался Волконский. "Верно, приласкает эту лавочницу дорогим презентом, кого он только не приласкивает?" - "Ее зовут Буттарини. Госпожа Буттарини tout court". - "Это Палаццо Буттарини, государь. Пятнадцатого века до Рождества Христова!" - сказал Меншиков. Ровно в двенадцать поезд подошел к Веронской заставе. Заиграла музыка, послышался дикий крик командира, войска отдали честь. Царя ждали австрийский император, прусский король, еще короли и принцы. Александр I вздохнул и заключил в объятия сначала императора Франца, потом прусского короля, потом других королей, впрочем не всех: некоторым только протягивал обе руки, или даже одну руку. Сказав все, что требовалось, пройдя вдоль почетного караула, |
|
|