"Марк Александрович Алданов. Могила воина" - читать интересную книгу автораговорил о докторе Бэнкхеде, о преимуществах сельской жизни, о том, что
самому крепкому человеку бывает нужен отдых. "Я советовал бы вам даже отказаться от поездки в Верону. Если хотите, я могу вас там заменить... А вы, дорогой друг, это время провели бы в вашем милом Крэй-фарме". - Он говорил мягким успокоительным голосом и, по своей природной жизнерадостности, почти начинал верить, что может быть, в самом деле все окажется пустяками. "Головокружение, прилив крови к мозгу, мало ли что!" - "В Верону я охотно съезжу вместо вас, если, как я надеюсь, вы мне доверяете", - повторил он. Вдруг у фонаря министр иностранных дел повернулся и задыхаясь, прошептал: "Вы ее не знаете! Она способна на все!..." Увидев глаза Кэстльри, его бледное, искаженное, безумное лицо, Веллингтон похолодел и отшатнулся, едва не вскрикнув. Им овладел ужас, подобного которому он не испытывал никогда в жизни. Они пошли дальше. "Все надо скрыть! Все!" мелькало в голове у Веллингтона. Но он уже понимал, что скрыть трудно, что скрыть невозможно, что через неделю всем станет известно: Англией правил сумасшедший! Англией правит сумасшедший! Леди Лондондерри уже целый месяц находилась в Крэй-Фарме. Герцог Веллингтон пошептался с камердинером, глядя на него страшными глазами, затем особенно крепко пожал руку своему другу и вышел. Оставшись один на улице, он вздохнул с облегчением и, все еще вздрагивая, поспешно отправился к доктору Бэнкхеду. На его сильные, властные удары молотком - стучит герцог Веллингтон, - не сразу отворила дверь молодая, хорошенькая горничная. Она обомлела, узнав посетителя. Доктора Бэнкхэда не было дома. Веллингтон задумался, затем поспешно направился в кабинет. Он был так взволнован и расстроен, что против написал Бэнкхэду записку: лорд Лондондерри заболел и нуждается в немедленной помощи. "I have no doubt he labours under mental delyrium",* - писал он своим твердым отчетливым почерком. Горничная растерянно зажигала в кабинете одну свечу за другой, бросая взгляды на гостя, заранее себе представляя, как завтра всем расскажет, что у них был железный герцог и что она тотчас его узнала. Веллингтон потребовал сургуч и тщательно запечатал листок: нельзя было оставлять открытой записку, содержавшую в себе государственную тайну. ______________ * Не подлежит сомнению, что он находится в состоянии помешательства. XII За день до приезда герцогини Пармской к отведенному ей в Вероне дому подъехали под вечер три телеги со слугами и вещами. Мажордом-немец с ругательством слез с первой телеги, держась рукой за кованый сундук, и, увидев стоявшего на крыльце толстого человека, нерешительно снял шляпу: начальство или нет? Оказалось - начальство. Толстый человек сказал, что назначен от императорского двора в распоряжение ее высочества герцогини Пармской, Пьяченской и Гвастальской. - "Вы кто? Дворецкий?" - строго спросил он. - "Так точно, мажордом", - ответил, оробев, немец, не зная, как называть толстого человека. - "Сколько всего слуг?" - "Шесть". - Когда приезжает ее высочество?" - "Завтра". - "Знаю, что завтра, да когда?" - "Думаю часов в десять утра". - "Надо не думать, а знать. Перемен нет? С ее высочеством |
|
|