"Брайен Олдисс. Видимость жизни " - читать интересную книгу автора

цепенеющая в синеватых снегах. По другую сторону ворочается бездонный океан
аммиака, без единого островка, населенный "огненными рыбками" и другими
загадочными обитателями.
Один из самых широких участков "пояса" представляет собой запутанный
лабиринт построек. Когда прилетаешь из космоса, взгляд радуется именно
неразберихе. Выйдя из космического корабля, вы попадаете на крышу сооружения и
ободрены уже тем, что посреди удручающей симметрии Вселенной (немалая часть
которой приходится на систему Корлевалулоу) все же есть место, где
человечество может отдохнуть от тотальной упорядоченности.
Я ненадолго задержался у корабля, пытаясь осознать всю чудовищность
открывшейся взгляду картины. Среди облаков багровело солнце, по бескрайней
равнине скользили бесконечные тени. В отдалении, недоступное взору, стонало
море. Я был лишь крохотной точкой, но одиночество мне привычно: на планете,
которую я зову своим домом, встречи с себе подобными случаются от силы раз в
году, если не считать поездок в Центр размножения.
Над одним из гигантских входов в музей люди кое-что выстроили сами:
гостиницу для посетителей, служебные помещения, склады для оборудования и
огромные передатчики. Стены музея непроницаемы для электромагнитного
излучения, поэтому любая информация поступает из его недр наружу по кабелю, а
уже потом разносится по всей галактике. - Добро пожаловать в музей Нормы,
достойный Ищущий.
С таким приветствием обратился ко мне андроид. Он провел меня через шлюз и
проводил в отель. Здесь, как и повсюду, все служебные функции были доверены
андроидам. Я глянул на часы-календарь в фойе и нажал клавишу на своем наручном
компьютере, как все путешественники, желающие знать, в каком времени находится
в данный момент Земля. Убаюканный альфа-музыкой, я выспался, восстановил
световой ритм организма и на следующий день спустился в музей.
В музее заправляли двадцать человек, только женщины. Директор сообщила мне
всю информацию, какая могла потребоваться Ищущему, помогла выбрать средство
передвижения и отпустила знакомиться с музеем.
У людей хватает способов выращивать мономолекулярные металлы, но
циклопическое сооружение корлевалулоу на Норме все равно остается для нас
непостижимым. Сколько ни ищи, не найдешь ни одного стыка или шва. Более того,
здание каким-то образом притягивает или излучает свет, поэтому внутри нет
необходимости в искусственном освещении. И самое главное, все сооружение,
опоясывающее планетарный экватор, было изначально совершенно пустым. Это люди,
прилетевшие сюда тысячу с лишним лет назад, превратили его в музей и принялись
заполнять хламом со всей галактики.
Но сколько я ни разъезжал по музею, тягостное чувство бесконечности,
вопреки ожиданиям, меня не посещало. Наверное, человечество готовилось принять
бесконечность с тех незапамятных пор, когда наши предки научились считать на
пальцах до десяти. Заселение космической пустоты придало этой тенденции новый
импульс. Но лично я считаю, что та же самая тяга к бесконечности в любых ее
проявлениях отбила у нас охоту к близким контактам друг с другом. Мы даже
перестали любить, как любили друг друга предки, прикованные к планете; в
отличие от них, мы стали жить врозь...
Света было столько, что всякое ощущение бесконечности рассеивалось. Я
знал, что нахожусь в колоссальном замкнутом пространстве, но благодаря свету
нисколько не страдал клаустрофобией, поэтому не стану и пытаться передать
размеры музея.