"Андрей Игнатьевич Алдан-Семенов. Семенов-Тян-Шанский ("Жизнь замечательных людей" #415) " - читать интересную книгу автора

Ростовцев сообщил о Данилевском утешительные новости:
- Данилевский обвиняется только в чтении лекций о социализме. Для
судной комиссии он написал объяснительную записку, в которой увлекательно
изложил учение Фурье.
Мы поняли из объяснений Данилевского, что Фурье никогда не проповедовал
революционных идей. И признаюсь, - пошутил граф Ростовцев, - члены судной
комиссии сами сделались более или менее фурьеристами...
Судная комиссия оправдала Данилевского. В докладе Николаю Первому
комиссия с особой похвалой отозвалась об уме и разносторонней образованности
Данилевского.
- Чем умнее человек, тем опаснее. Образованный умник опасен вдвойне. А
посему сослать Данилевского в Вологду, - решил Николай Первый.
Другого петрашевца, молодого писателя Салтыкова-Щедрина, сослали в
Вятку. Семенов обрадовался: царь так милостиво обошелся с его друзьями.
"Административные ссылки в царствование императора Николая Первого носили
патриархальный характер: ссылаемые определялись на государственную службу
под отеческий надзор губернаторов", - писал он много позже в своих мемуарах.
Представление Семенова о царской ссылке не соответствовало
действительности.
Живой блестящий ум Данилевского был загнан в медвежий вологодский угол
на медленное угасание, на полное творческое бездействие.
Из Салтыкова-Щедрина вытравливали семилетней ссылкой его свободолюбивый
дух в непролазной невежественной Вятке. И не заслуга царя, что гений
Салтыкова-Щедрина не погиб, а расцвел в ссылке.
Правда. Салтыкову-Щедрину сравнительно повезло. Он попал под "отеческий
надзор губернатора", который знал его лично. Вятский губернатор Николай
Николаевич Семенов приходился родным дядей Петру Петровичу и сам был
писателем. Пусть третьестепенным (он писал сентиментальные русские романы на
французском языке), но он покровительствовал ссыльному сатирику.
Салтыков-Щедрин служил у губернатора чиновником особых поручений.
А Семенов искренне радовался гуманности царя в отношении петрашевцев.
Царь-де понимает, царь-де знает, рассуждал он, что петрашевцы "не составляли
никакого тайного общества и не только не совершали, но и не замышляли
никаких преступных действий, да и не преследовали никаких определенных
противогосударственных целей, не занимались никакой преступной пропагандой".
Николай Первый был совершенно иного мнения о петрашевцах.
Царь обвинил их в самом страшном преступлении против самодержавия - в
"заговоре идей". Он назвал социалистические и коммунистические идеи "язвой
века" и приказал судить "заговорщиков" без всякого снисхождения. А
Военно-судная комиссия не имеет фактов преступной деятельности петрашевцев.
Царские судьи вытаскивают на свет божий манифест от 13 июля 1826 года.
Николай Первый издал этот манифест после казни декабристов. Теперь
Военно-судная комиссия может обосновать свой приговор словами, изреченными
обожаемым монархом: "Не просвещению, но праздности ума, более вредной,
нежели праздность телесных сил, недостатку твердых познаний должно приписать
сие своеволие мыслей, источник буйных страстей, сию пагубную роскошь
полупознаний, сей порыв в мечтательные крайности, коих начало есть - порча
нравов, а конец - погибель...".
Основание для приговора найдено не в своде законов, а в царском
манифесте. Суд приговаривает пятнадцать петрашевцев к смертной казни.