"Андрей Игнатьевич Алдан-Семенов. Семенов-Тян-Шанский ("Жизнь замечательных людей" #415) " - читать интересную книгу автора

притворился чинно молящимся". Черная борода и несколько разбойничья
физиономия Петрашевского привлекли внимание квартального.
- Милостивая государыня, вы, кажется, переодетый мужчина? - спросил
квартальный.
- Милостивый государь, а мне кажется, что вы переодетая женщина, -
ответил Петрашевский.
Семенов видел в Петрашевском всего лишь сумасброда и прирожденного
агитатора, который произносит речи о чем угодно, перед кем угодно.
Развязный оригинал, несерьезный человек, до некоторой степени
революционер, стремящийся "к революции ради революции", - вот каким кажется
Петрашевский либеральному аристократу Семенову. Вот петрашевец Дуров, по
мнению Семенова, куда опаснее. Дуров готов сокрушить существующий
правопорядок, но ради своих корыстных целей. Дурову нужна революция "для
личного достижения какого-нибудь выдающегося положения. Он уже разорвал свои
семейные и общественные связи рядом безнравственных поступков и мог ожидать
реабилитации только от революционной деятельности...".
Эти злые семеновские слова о Дурове тоже бездоказательны и
несправедливы. Между Семеновым и Дуровым нет ничего общего ни в идеалах, ни
в убеждениях. Революционные настроения Дурова не по душе Семенову. Он -
против всякого насилия. Он - за либеральные реформы, за освобождение
крестьян, но желает этого освобождения "не путем революции, а по манию
царя". В уме Семенова бродят туманные мысли о конституционной монархии, о
свободе печатного слова, о таком "идеальном правосудии, которое превратило
бы Россию из полицейского государства в правовое".
Семенов молчаливо посещает "пятницы" Петрашевского, молча слушает
блестящие лекции своего друга Данилевского, страстные монологи Дурова, но с
"пятниц" уходит бесшумно. Он ни разу не выступает у Петрашевского, не
высказывает своих мнений. Из него, молодого и умного, образованного и
богатого дворянина, формировался тот тип русского общественного деятеля,
которого позже будут называть "либеральным монархистом". И он, словно от
имени этих либералов, скажет: "Мы прислушивались с восторженным вниманием к
далекому шуму борьбы за свободу, а сами никакой борьбы не затевали и
революционерами не были...".
В эти шумные петербургские дни Семенов думал все же больше о науке, чем
о государственной и общественной деятельности. Он увлек Данилевского своими
планами исследования черноземных пространств России.
Друзья решили совершить трехгодичную экспедицию в Тамбовскую и
Воронежскую губернии, в Манычскую степь, на земли Войска Донского. Цель
путешествия ясна и конкретна: установить границы черноземной полосы,
исследовать ее почвы и растительность.
Им удалось заинтересовать проектом путешествия Вольно-экономическое
общество. Общество одобрило проект и приняло их в свои члены. Семенов и
Данилевский стали собираться в путь.
Неожиданно в жизни Семенова случилось событие, повлиявшее на его
дальнейшую судьбу. Родственник его - Александр Гире - секретарь
Императорского Географического общества, посоветовал ему вступить в
действительные члены общества. Семенов с восторгом принял совет: "География
в самом обширном ее смысле была с детства любимой моей наукой".
Он еще не имел никаких заслуг перед географией. Ничего не было, кроме
любви к ней да готовности служить ей честно и бескорыстно.