"Кирилл Алейников. Игра во все руки ("Свет и Тьма" #3) " - читать интересную книгу автора

ГЛАВА IV

Темнело, когда Коршун в сопровождении двух приятелей вышел из бара. В
руках он держал черт знает какую за этот вечер банку пива.
- Ну и куда мы попремся? - хмельным голосом спросил Ганс.
Коршун не ответил. Он уже неделю ходил мрачнее тучи, без видимых причин
нервничал, психовал и срывался даже на собственных друзьях. Он не понимал,
что с ним происходит, и старался пережить внутреннюю смуту с помощью
алкоголя и наркотиков. И то, и другое едва ли помогало, и чаще просто
распаляло внутренний огонь, грозящийся испепелить тело изнутри, сожрать его
голодными языками ревущего пламени.
Но сегодня Коршун понял, чего ему действительно не хватало. Это было
похоже на желание съесть сырого мяса, или испытать острые ощущения в
экстремальном спорте... Сегодня в мозгу Коршуна окончательно сформировалось
слово, которое полностью описывает его потребность.
Убивать.
Да-да, именно. Он хочет убивать. Как делают это солдаты на войне, как
маньяки в темных парках, как пьяные мужья в прокуренных кухнях. Неважно где,
неважно кого. В конце концов, он давно шел к этому, нося на плечах черную
косуху, на ногах - высокие армейские ботинки с двойной шнуровкой, а на коже
правого плеча - татуировку с изображением древнего символа солнца, крест с
загнутыми под прямыми углами концами.
- Идите за мной, - бросил он приятелям.
Те два олуха будут страховкой, думал Коршун. Первый блин, как известно,
выходит комом, а ему очень не хотелось, чтобы популярная поговорка оказалась
правдой.
Сначала он держал путь в сторону Невского, но что-то заставило его
свернуть к разбитому неподалеку парку. В том парке каждый день молоденькие
мамаши катают в пестрых колясках своих отпрысков, бесстыдно пялясь на
разминающихся в подлеске парней, настоящих парней, которые знают, кто должен
по праву жить и править этим грешным миром, а кто - быть рабом или умереть.
Таким парнем был и Коршун.
Они называли себя скинами. Так, впрочем, называли их почти все.
Средства массовой информации этого названия не принимали, а пользовались
полным - скинхеды. В переводе с языка туманного Альбиона это значит
"бритоголовые". Некоторые, вовсе уж дибильные люди от масс-медиа и
чиновничества называли скинов "ультраправыми", "радикалами", чем-то
подобным. Иногда - неонацистами.
Как бы там не зазывали Коршуна, ему было наплевать. Он жил той жизнью,
которая его вполне устраивала - тренировки, бои, драки, выпивка и наркотики.
Он какой-то частью сознания понимал, что живет неправильно, но, опять же,
глубоко хотел плевать. Однажды кто-то из его старых знакомых - тех, с кем он
знался до того, как стал скином, - сказал, что, мол, дорогой друг, ты избрал
для себя неверный путь, одумайся и не становись отбросом.
Коршун хмыкнул, вспоминая того человека. Кто же, интересно знать,
теперь отброс? Во всяком случае, не я - скин - лежу в могиле с пробитой
башкой.
В парке народу почти не было. Ганс смачно плюнул на одну из лавочек,
оглядел пространство и уныло спросил:
- На кой ревень мы сюда приперлись?