"Николай Александров. Дунькин пуп " - читать интересную книгу автора

- Не приходилось!
Осмелевший Семен, задрав угол тента, осматривал бочку. В пробоине
плотно торчал кривоватый сучок, воткнутый таежником.
- Хорошо, что соляр загустел, вылилось не так много, - обрадовался
он, - а мог бы, однако, дел наделать:- Без запасу в тайге худо. Теперь
ремонтироваться надо. - Он порылся в ящике под сиденьем и извлек кусок
пробки. Постругав ее немного перочинным ножом, заткнул дырку в лобовом
стекле.
- А где вторая пробоина? - поинтересовался вернувшийся к машине
Шепелев. Он мысленно провел линию от угла избы к отверстию в стекле и
попытался продолжить ее. Получалась какая-то ерунда. Там, где по расчетам
должно быть второе, выходное отверстие, в момент выстрела находилась голова
Ефрема Пантелеевича. Сомнений в том, что в ней пробоины нет, как-то даже не
возникало:
- Однако, потолок ремонтировать надо, - донесся до Шепелева голос
водителя. - Вишь, куды вмазал.
Шепелев вскочил на подножку и посмотрел на крышу кабины. В месте,
расположенном над головой водителя, зияло небольшое отверстие с рваными
краями. В пробоине шевелился черный от соляра палец Семена.
"Повезло всем троим, - подумалось Шепелеву. - Метил в Ефрема, промазал
по мне и чуть не срикошетил в Семена. В числе пострадавших одна бочка
солярки:"
- Слышь, охотник, - обратился Леверьев к Ефрему
Пантелеевичу, - это чего, "лосем"* он в нас пулял, что ль?
* "Лось" - название охотничьего карабина (калибр 9 мм).
Старик степенно приблизился к кабине, оглядел пробоину. Осторожно,
словно могла укусить, провел пальцем по рваным краям.
- На "лося" не похоже: - очень серьезно ответил, натягивая на самые
глаза треух.
Шепелев подошел к дому, поднялся на крыльцо. Чувствовалось, что раньше
здесь кипела жизнь. Остатки резьбы украшали наличники и полуразвалившееся
крыльцо. На бревнах еще кое-где виднелись остатки розовой и голубой краски.
Он распахнул массивную дверь с полусгнившим резным сердечком, прибитым к
ней. Изнутри пахнуло в лицо сыростью и нежилью.
Сразу же за дверью оказалась большая просторная комната. Вдоль стен
сохранились дощатые полки, на которых валялись охапка сена, какая-то труха.
Под самым потолком, распахнув крылышки, летел чудом уцелевший резной
деревянный амурчик, весь покрытый оспинками дроби.
Шепелев не мог отделаться от ощущения, что попал на съемки какого-то
исторического фильма. Обстановка напоминала декорации, а может, это он сам,
оперуполномоченный уголовного розыска Шепелев, перенесся в начало века:
Казалось, еще один миг, и в морозном пару, громыхая по полу палашом, к
стойке подойдет пристав. Твердой уверенной походкой, подметая пол шинелью,
проберется к хозяйке шинка, залпом опрокинет угодливо поданную граненую
рюмку "Смирновской" и, залихватски крякнув, утрет ладонью рыжие в сосульках
усы. В зале шум, гомон. За смолистыми столиками сидят выпившие и трезвые
таежные люди.
"Так вот она какая, Дунькина заимка! - удивленно огляделся Шепелев. -
Сколько лет прошло, а ангелочки летают".
Он прошел в глубину залы. За ней показались узкие, крохотные, как