"Николай Александров. Севастопольский бронепоезд" - читать интересную книгу автора

Утром 7 ноября к насыпи, за которой укрылись пятеро героев,
приблизились семь танков. За ними шла пехота. Пулеметчик Цибулько подпустил
головной танк как можно ближе и меткой очередью хлестнул по смотровой щели.
Водитель был убит, и танк потерял управление. В него полетели бутылки с
горючей жидкостью. Вторую машину поджег Красносельский. Один танк подорвали
связкой гранат и подожгли Паршин, [94] Одинцов и Фильченков. Остальные
развернулись и отошли назад, рассеяв свою пехоту. Цибулько ударил из
пулемета по разбегающимся пехотинцам.
Вскоре снова раздался лязг гусениц. На позицию смельчаков шли
пятнадцать танков. И снова первая машина была остановлена очередью по
смотровой щели водителя. Второй танк моряки подорвали связкой гранат; к
третьему кинулся Иван Красносельский. Бутылкой с горючей жидкостью он поджег
бронированную машину, но и сам упал раненый. На него, гремя гусеницами,
двигалась еще одна стальная громадина. Собрав все силы, краснофлотец швырнул
в нее оставшуюся в руках бутылку. Танк, подмяв Красносельского, запылал, как
факел. Со связкой гранат погиб под танком и раненый Василий Цибулько. В
строю остались трое. Им удалось подорвать еще две машины. Остальные
отступили.
Для отражения новой атаки у Фильченкова, Одинцова и Паршина было всего
по связке гранат, но они не ушли с позиции. Когда на шоссе вновь показались
танки, политрук Фильченков привязал к поясу гранаты, поднялся во весь рост и
пошел навстречу передней машине. Танк с ходу ударил его в грудь, и тут же
раздался взрыв. Вслед за политруком поднялись краснофлотцы Паршин и Одинцов.
Один за другим прогремели два взрыва - и еще два танка закончили свой
бесславный путь на рубеже героев. Остальные повернули вспять...
Бронированный кулак гитлеровцев разбился о железную стойкость и беззаветную
отвагу моряков-черноморцев...
Бойцы, затаив дыхание, слушали комиссара. А когда он умолк, сразу
заговорили, перебивая друг друга:
- Вот это герои!
- Верно сказано, что красный воин из стали скроен...
- Моряки и на сухопутье по-флотски дерутся; погибают, но не
отступают...
А комиссар задумался о чем-то своем. Может быть, вспомнил гражданскую
войну и свою боевую юность. А может, просто не хотел мешать разговору. Лишь
время от времени он окидывал взглядом говорившего, и глаза его излучали
тепло. Он верил нам, как самому себе, и мы знали это, дорожили его доверием.
[95]
Кто-то из матросов не очень кстати вспомнил о союзниках, но на него
зашикали:
- На эту самую антигитлеровскую коалицию надейся, да сам не плошай, -
ответил ему старшина первой статьи Володя Дмитриенко.
- Хорошо сказано, - поддержал его комиссар. - Враг в нашем доме, на
нашей земле. Нам и бить его.
- Як тому и говорю, - продолжал Дмитриенко. - А вот у Шапошникова из
пулеметной команды на этот счет, говорят, есть особое мнение.
Краснофлотцы дружно рассмеялись, а молодой пулеметчик Шапошников
вспыхнул и покраснел до корней волос. На это была причина. В первом бою он
испугался, спрятался за щиток. Потом ему долго вспоминали эту его минутную
слабость. Разговаривал с ним и комиссар. Шапошников твердо обещал, что