"Сергей Алексеев. Хранитель силы (Сокровища Валькирии 5)" - читать интересную книгу автора

мужчин выделял и поддерживал тесные приятельские отношения с бывшим
командиром подводной лодки Радобудом и дежурным с лодочной станции
Курбатовым. С Радобудом его связывало одинокое, холостяцкое житье - от
отставного капитана первого ранга, хватившего дозу радиации, ушла жена.
Они часто ходили с Мавром на быстроходном катере на рыбалку, ныряли с
аквалангом и собирали со дна остатки древних цивилизаций в виде
корабельных обломков и битой посуды и продавали в антикварные лавочки на
пляжах.
Они, порой, целыми днями играли в шахматы.
Все остальные считались хорошими знакомыми и соседями - у Мавра не
было врагов, поскольку он владел огромным потенциалом примиряющего начала
и мог найти общий язык даже с самым горячим и нетерпимым горцем.
Были у него давние, верные отдыхающие постояльцы, челночницы,
гоняющие за товаром в Турцию, приезжавшие на юг уже лет пятнадцать. Они
приезжали и с мужьями, и с детьми, и с любовниками и просто женской
компанией. Потом постепенно от них перестали приходить открытки с
поздравлениями, заказы на жилье в бархатный сезон. Прекратились и
неожиданные наезды веселой толпой; кто-нибудь из них заедет тихо и в
одиночку, и то по торговым или каким-то странным делам, и уедет, не
прощаясь. Мавр сразу же понял, в чем дело: они мучались и стыдились своей
крайней нищеты, семейных разладов и одиночества.
Все они были из одного северного города Архангельска, все с
филологическим образованием, умненькие, разговорчивые и все по-пионерски
романтичные - обожали море, ночные костры, песни под гитару и приключения.
И все любили массаж и голос Мавра, на магнитофон его записывали, чтобы
слушать дома зимой.
И вот после длительного перерыва вновь нагрянули все вместе,
оказывается попутно, с огромными клетчатыми сумками, набитыми кожей и
тряпьем. В красивых платьях и костюмах, с проблеском золота и серебра на
руках и шеях, в изящной импортной обуви, украшающей ноги - неузнаваемые,
счастливые и ухоженные дамы! Повисли все втроем на Мавре, тискали его,
мазали губной помадой, гладили седые вихры и, не опасаясь за макияж,
ревели черными слезами.
Как-то уж получилось, что он стал свидетелем их судеб, большого и
важного отрезка жизни, блеска, нищеты и возрождения. И это нельзя было
назвать дружбой, по крайней мере, сам Коноплев так не считал, поскольку
подобных отношений за долгие годы жизни у теплого моря наладилось тысячи и
с самыми разными людьми. Между ними всегда стояли деньги, и они-то мешали
сблизиться: заканчивался отдых, и наступало время платить за него. И
отказаться от этого Мавр не хотел принципиально, ибо все обращалось или
могло обратиться в плоскость родственных отношений или что еще хуже - в
нахлебничество. У него был горький опыт, когда обнаруживаешь, что
нахальство человеческое не имеет границ и стоит лишь единожды поступиться
принципом, как потом потребуется несколько лет, чтобы отвадить халявщиков.
Да еще и расстаешься чуть ли не врагами!
В день приезда для постоянных клиентов он устраивал бесплатный пир с
винами разных сортов, шашлыками, азу собственного приготовления, горами
всевозможных фруктов и катанием по вечернему морю на катере каперанга
Радобуда; почти такой же загул следовал по окончании сезона, но за все
остальное надо было рассчитываться.