"Сергей Алексеев. Возвращение Каина (Роман)" - читать интересную книгу автора Такой же вот рядовой весной у него заболела жена и ровно через год,
опять же весной, умерла. А врачи говорили: дотянет до тепла - выживет, ты только ее каждый день води в сосновый бор дышать воздухом. Аристарх Павлович водил, и до тепла она дожила, могилу копали по талой земле... Весной же старшая дочь Ирина не стала в школе даже экзамены сдавать, уехала в Москву недоучившись, поступила на какие-то курсы маляров и осталась там жить. Через год другая, младшая, Наталья, с горем пополам закончила десятый и к старшей уехала. Весной же у него и дачу спалили, которую пять лет строил сам, всю деревом отделал, узорами, точеными балясинами, - терем, а не дача. В общем, вйсны пока только приносили несчастья, однако он все равно ждал и надеялся на следующую. По характеру Аристарх Павлович был человеком противоречивым. На вид высокий, мощный, но серьезная эта стать никак не сочеталась с говорливостью, и потому его считали несколько легкомысленным человеком. В молодости он закончил Институт лесного хозяйства, но никогда не занимал руководящих постов, хотя видом напоминал большого начальника. А если хотел, то мог такового изобразить, сыграть ради удовольствия - построжиться, бровь изломать, покрякать, и потом над собой же посмеяться. За его барственную страсть Аристарха Павловича не любило начальство, поскольку он как бы отнимал и незаконно пользовался его атрибутами. Когда он остался совсем один, то отпросился с должности инженера в управлении лесного хозяйства и пошел в лесники зеленой зоны - места возле города были заповедные и еще незагаженные, если не считать исправного и почему-то заброшенного военного аэродрома. К тому же обход его начинался чуть ли не от дома. В лесниках Аристарх Павлович окончательно раскрепостился и стал еще говорливее, потому не с кем, и возвратившись с обхода, он отправлялся в оранжерею Дендрария, где работали одни женщины. Долгое время Дендрарий относился к лесничеству, пока его не передали в ведомство Горзеленхоза и сделали научным учреждением. Правда, от этого ничего не изменилось, на скудные средства можно было лишь латать дыры в оранжерее, попросту называемой теплицей. Обычно Аристарх Павлович кипятил электрический самовар, собирал на старинный серебряный поднос вазы с конфетами, печеньем, колотым сахаром, чашки с блюдцами и отправлялся чаевничать к женщинам. В оранжерее, среди пальм и прочих южных растений, стоял длинный стол для этого случая. Всякий раз женщины восторгались посудой Аристарха Павловича - розетками с позолотой, серебряными вазами и ложечками, изящными чашками старинного фарфора, - иную и в руки-то взять боязно, до чего хрупкая. Ситечко у заварника, щипчики для сахара - все было музейное и невероятно дорогое, и привыкнуть к этому было невозможно. - И не жалко такую красоту каждый день на стол выставлять? - спрашивали его. - А если разобьешь? - Жалко! - признавался Аристарх Павлович. - Еще как жалко! Каждый раз несу чашку ко рту - душа замирает. Зато как красиво да вкусно! Я из старинной посуды чаю попью - на целый день прекрасное настроение и глаз блестит, будто от рюмки. Вы вот только посмотрите, сколько тайны в ней, в этой посуде! Сколько народу из нее чай пило? И ведь не разбили до сих пор! Да какие люди в руках это держали!.. Смотрите вот, ложечка, круглая, витая, в моей руке! Держу и волнуюсь! Как представлю, что молодая барынька Варвара Николаевна сидела вот так же за самоваром, и этой ложечкой варенье в свой |
|
|