"Виктор Алещенко. "Футарк*, или 25 шагов к преображению..." - читать интересную книгу автораоставшиеся стоять в моей прихожей, я просто сжёг в печке.
Как в допотопном детективе. Ну, посудите сами, как можно было рассказать кому-нибудь о том, что произошло на самом деле. По меньшей мере посчитали бы ненормальным. Потом... Потом ко мне с обыском явилась полиция. Но, как и следовало ожидать, они ничего подозрительного не нашли. Да и что они могли обнаружить предосудительного? Черную деревянную палочку, украшенную резьбой? Единственным компроматом на меня мог бы стать мой компьютер, но его я еще до всей этой истории очень удачно сбагрил так, что следов не найдут. А перед состоявшейся сделкой постарался сделать всё для того, чтобы помешать восстановить его содержимое. После обыска за мной установили слежку... Каково? Приятно, правда? Моя значительность в своих собственных глазах всё возрастала. Хотя, честно говоря, моё состояние было наиомерзительнейшим. Не столько из-за свалившихся на меня неприятностей, сколько из-за того, что я всё-таки любил (наверное) этого маленького поганца, если всё время только и думал о том, что же с ним случилось и где он находится... Я почему-то ни на йоту не подвергал сомнению то, что он жив. Но где он находился? Лучшее, что я мог сделать - это затаится. Взял отпуск за свой счёт, и, благо, что несмотря на всё удивление шефа из-за отсутствия с моей стороны внятных причин и аргументов такого поступка, он согласился. Я перестал выходить из дома, совершая лишь редкие вояжи в магазин за продуктами. угол, и почти не дыша... Хотя, разве мне было чего бояться? Глупо как-то... Но, по большому счёту, было... И я боялся... Чуть не до дрожи в коленках. Эта деревяшка превратилась в мой насущный кошмар, с которым я не знал как, да и не хотел бороться. Или просто набирался терпения и решимости? Кто знает... Даже сам себе я боялся в этом признаться. Я обложился книгами и читал старые и добрые истории, известные почти наизусть. Через две недели такого кошмара снова появилась мать Коэна, и, разрыдавшись, сказала, что она давно подозревала, что меня с её сыном связывали далеко уже не только дружеские отношения. Она попыталась обвинить меня в его исчезновении, но потом, когда её истерика прошла, сказала: - Извини, Элик... Ты в этом не виноват... Видно это судьба... А после, уже стоя в дверях и прощаясь, добавила: - Прости меня... Я просто обыкновенная мать... Я забыла, что ты любил его не меньше... или даже больше меня... Мы любили его оба - ты своей, а я своей любовью... И, боюсь, что тебе теперь ещё хуже, чем мне... Прости... Она погладила меня по голове и исчезла в темноте наступившей ночи. Что ж... Она была права... Где-то... В чём-то... Если я вообще-то способен кого-то любить, кроме себя... Я стоял и смотрел на своё отражение в зеркале. |
|
|