"Петр Алешкин. Последний бой ветеранов" - читать интересную книгу автора

друга. - А ты говоришь? Рабы мы на своей земле...
- Нет... мы не рабы, не рабы, - тяжело дышал Долгов. - Не за это мы
воевали, чтоб над нами так измываться... Мы покажем, что мы хозяева на своей
земле... а не эти оккупанты...
- Как ты им покажешь?
- Покажем, покажем!.. А сейчас поехали к Андрюшке. Он ждет... А этим,
покажем, - погрозил он кулаком в сторону забора. - Защитим и твою честь, и
свою.
- Ты отдышись пока, успокойся, посиди в машине. Я переоденусь, медку
захвачу, огурчиков, - суетливо заторопился в избу Иван Николаевич.
Вернулся без кепки, в пиджаке, на груди которого тоже в три ряда висели
позвякивали ордена и медали, только наискосок, видимо, потому, что у
высокого худого Пересыпкина грудь была узкой. "Запорожец" повернул за угол
дома Ивана Николаевича и затарахтел по новой асфальтовой дороге между
огородом Пересыпкина и лугом к лесочку, который был неподалеку от деревни.
За ним было шоссе. В лесу они уперлись в закрытый новенький шлагбаум.
- Откуда он здесь взялся? - хмуро спросил Долгов.
- Соседушка поставил. Это он дорогу заасфальтировал. Теперь не хочет,
чтоб кто-то, кроме него, по ней ездил, - буркнул Иван Николаевич.
Он вылез из машины, поднял шлагбаум, пропустил "Запорожец".
Раньше каждое 9 мая они впятером встречались на площади возле Большого
театра, впятером отмечали шумный весенний День победы. Воевали они в одной
роте, вместе брали Берлин. После войны долгие годы не теряли друг друга из
виду. Хоть не часто, но встречались. Помогали друг другу, если нужда была.
Потом Антон Севастьянов умер. Стали встречаться у Большого театра вчетвером.
А два года назад Андрей Алексеевич Кудрин обезножел, совсем ноги отказали, и
теперь они в третий раз договорились отметить День победы у Андрея
Алексеевича дома. Он ждал их. К нему должен приехать их четвертый друг
однополчанин Медянцев Василий Васильевич.
По дороге в Москву, которая была всего в пятнадцати километрах, тяжко
молчали. Леонид Сергеевич изредка нервно бормотал строчку из песни: "Мы за
ценой не постоим...", а Иван Николаевич пытался его успокоить:
- Ты поосторожней веди машину, не волнуйся, а то не доедем. Ребята
напрасно прождут...
Встретили их Василий Васильевич и Андрей Алексеевич с шумными
радостными восклицаниями. Обнимались, неловко прижимали к себе по очереди
сидевшего в коляске Кудрина. Полгода не видел его Иван Николаевич, и он
совершенно не изменился за это время. По прежнему сияли его не стареющие
глаза, по прежнему руки и плечи были как у двадцатилетнего борца, по
прежнему в любую минуту шутка готова была сорваться с губ. А Василий
Васильевич Медянцев немножко сдал: глаза под очками стали белесей, жиже, и
кожа на щеках сильнее отвисла, делая его круглое лицо похожим на бульдога.
Из комнаты выглянул молодой незнакомый парень с доброжелательным лицом,
лицом человека уверенного в себе, в своих поступках, в своем будущем. Он
дружелюбно поздравил ветеранов с Днем победы.
- Это мой жилец, Игорь, - представил его Кудрин. - Тоже вояка, снайпер,
как я, ветеран Чеченской войны. Орден имеет. - Андрей Алексеевич говорил о
нем, как о своем внуке, с гордостью. - Теперь он со мной нянчится. Я у него
под надежным крылом... На кухню, на кухню! - скомандовал хозяин, пристально
вглядываясь в лица вошедших друзей, и покатил в коляске впереди.