"Петр Алешкин. Русская трагедия" - читать интересную книгу автора

думает о Женечке. Просто характер у нее жизнерадостный, озорной, игривый,
любит она пошутить, повеселиться, а он понавыдумывал! Вдруг вспомнилось, что
после того, как у него вышла первая книга, Сергей стал частенько, особенно
на людях, подтрунивать над ним, называть с иронией "наш писатель", пытаться
помыкать им, показывать всем, что Анохин у него на побегушках. Это сильно
задевало Диму, раздражало. Ведь именно в те дни ему казалось, что он стоит
на пороге большой жизни: институтский диплом в кармане, первая книга издана,
хорошо встречена местными критиками, по радио читали отрывки из нее, дал он
свое первое интервью комсомольской газете. И казалось ему, что он взял Бога
за бороду, поэтому не хотелось ссорой с Сергеем нарушить бурный подъем
наверх, туда, где его ждет настоящая жизнь, где ждет подлинное счастье.
В пятницу позвонил домой в половине десятого, заранее зная, что трубку
Женечка не возьмет: нет ее дома. Но не клал трубку, дрожа считал гудки,
уговаривал, умолял ее подойти к телефону, тянул для верности, лихорадочно
думая, что, может быть, она только что встала с постели, умывается, не
слышит звонка из-за шума воды. На тринадцатом гудке повесил трубку и набрал
номер телефона Сергея.
- Он на объекте, - ответили ему.
"Объект - моя жена!" - промелькнуло в голове со злой иронией.
Анохин взял такси и помчался в пансионат. Они могли встречаться только
в домике директора комбината. Ключ у Сергея был. Бревенчатый домик этот
стоял в стороне от главного двухэтажного корпуса, в глубине территории,
среди высоких прямых стволов сосен и кустов сирени. Неужели они ходят туда
на глазах у всего обслуживающего персонала? Все знают! У всех он на языке,
для всех он посмешище! Банька как раз за этим домиком, у самого забора. Дима
вспомнил, что в заборе есть дыра. Летом через нее частенько лазили, когда
шли напрямик к реке.
Возле угла забора остановил такси, расплатился трясущимися руками,
попросил подождать и побежал в глубь леса вдоль глухого дощатого забора.
Листья под его ногами взрывались, разлетались в стороны. Была осень,
октябрь. Что он скажет Женечке, если увидит ее? Что сделает? Об этом он не
думал. Желание было одно: увидеть ее! Увидеть, удостовериться - и все!
Пролез в дыру забора и заметил над трубой баньки легкий дымок.
Приостановился, пораженный догадкой. Поднялся на крылечко бани, толкнул
дверь. Заперто. Перочинный нож всегда был с ним. Сунул лезвие в щель, как в
прошлый раз делал Сергей, и стал искать защелку, нащупал, осторожно сдвинул
ее и приоткрыл дверь. Первое, что бросилось в глаза, плащ на стене. Ее
зеленый, нежный на ощупь плащ, о который он так любил тереться щекой, когда
Женечка приходила с работы и он бросался обнимать ее, который он тысячу раз
надевал ей на плечи и тысячу раз помогал снять! И рядом с ним черный плащ.
На широкую лавку небрежно, в спешке кинуто такое знакомое, родное нижнее
белье жены вперемешку с одеждой Сергея. На столе бутылка шампанского.
Анохин быстро шагнул к парилке, резко, широко распахнул дверь. Как у
него тогда не разорвалось сердце? Как он выдержал? Только ли оттого, что был
в шоке, в бреду? Как он не онемел от увиденного, как смог выкрикнуть, даже с
иронией, ту дурацкую фразу? И зачем? Может быть, оттого, что был почти в
беспамятстве?
- Привет, ребята! - крикнул он тогда. - Не торопитесь! Сейчас
разденусь, групповуху устроим!
Почему так истошно, так тонко, как смертельно раненный заяц, с таким