"Разорившийся виконт" - читать интересную книгу автора (Лейн Эллисон)

Глава 16

Как только Хефлин покинул город, Тоби поспешил вернуться в дом леди Каслтон. Завидев израненного брата, Мелисса пришла в ужас.

– Это пустяки, – махнул он рукой. И действительно, ходить он уже мог. Но лицо все еще было покрыто синяками, а отекшие веки не позволяли без боли открывать глаза. Перевязь поддерживала сломанную руку, одна нога была повреждена настолько сильно, что при ходьбе Тоби хромал.

– За что он тебя так? – с участием спросила Мелисса.

– Знаешь, Мелисса, ты была права насчет него, – произнес он после короткого молчания. – Хефлин – настоящий злодей. Он избил меня в отместку за то, что я не отдал ему долг.

– Но он обыграл тебя нечестным путем!

– Думаешь, ему есть до этого дело? – горестно спросил Тоби. – Ну, раз так, то перечень его злодеяний пополнится еще одним преступлением. Он целый месяц мутил воду, преследуя меня, да и тебя тоже. Теперь он, слава Богу, убрался восвояси, и я не обязан ему платить. – Тоби облегченно вздохнул и попытался улыбнуться. – А ты неплохо устроилась. Кажется, Расбон довольно богат.

Она пристально посмотрела ему в глаза и покачала головой.

– Ничего подобного, Тоби. Он беден так же, как и мы с тобой. После свадьбы мы будем жить в его загородном имении.

– Да ты что, совсем уже спятила? – пронзительно закричал Тоби. – Стоит тебе только захотеть, и любой состоятельный джентльмен сделает тебе предложение. С каких это пор тебя стала привлекать нищета?

– Какая тебе разница? Ты ведь ни с кем больше не заключал договоров, – возразила она. – Тем более ты уже не являешься моим опекуном. Помни это. При выборе спутника жизни я руководствуюсь куда более высокими критериями, нежели богатство. Кроме того, Дрэйтонское поместье остается за тобой. Приложив немного усилий, ты вернешь ему былую роскошь. Пойми же, Тоби, ты сидишь на золотой жиле. Постарайся не пить и работать не покладая рук, и тогда твой доход будет расти не по дням, а по часам. Держись подальше от игральных столов, и вновь пришедшее богатство останется с тобой. Я верю, ты станешь первым преуспевающим графом в нашем роду.

– Ну все, достаточно! Не хватало еще, чтобы ты учила меня жить! – гаркнул Тоби, ковыляя к выходу. – Ты такая же врунья, как и Хефлин. Ты запудрила мне мозги, уговорила отказаться от моих законных прав, лишила того, что должно было всю жизнь принадлежать только мне, и никому больше! Ты добилась своего. Довольна? Тогда сделай одолжение, оставь меня в покое. И чтоб ноги твоей больше не было у меня в поместье! – Громко хлопнув дверью, он позвал Бориса и велел закладывать экипаж.

Мелисса вздрогнула и смахнула с ресниц слезы. Несмотря ни на что, этот человек был ее братом. В ее душе теплилась слабая надежда, что, успокоившись, он раскается и поймет всю несправедливость своих слов, но здравый смысл подсказывал обратное. Тоби вел себя, как бездушный эгоист, заботясь только о собственной выгоде, которую можно извлечь из выгодного брака сестры. Кроме того, даже и без требований Хефлина Тоби, казалось, был близок к разорению. Сондерс с прискорбием сообщил, что закладная на поместье уже оформлена. И только безотлагательные перемены и тяжелый труд могут спасти его от катастрофы. Очевидным было одно: если в ближайшее время Тоби не погибнет во время какой-нибудь очередной пьяной выходки, то его посадят в долговую тюрьму. С позорной кончиной седьмого графа умрет и доброе имя семьи Дрэйтон.

Но неужели ничто не помешает ему скатиться на самое дно? Их отец был человеком крайне упрямым, но это упрямство проявлялось лишь в том, что всякий умственный труд он считал ниже своего достоинства и отказывался от него с завидным упорством. Охота была его единственным страстным увлечением, но, упав однажды с лошади и сломав при этом ногу, он был вынужден отказаться и от охоты. Такой поворот событий позволил ему проводить дома все дни напролет. Перед глазами одиннадцатилетнего Тоби был довольно-таки выразительный пример вечно пьяного отца, который только и делал, что разглагольствовал заплетающимся языком о смысле жизни.

Но почему не вмешалась мать – непонятно. Она имела тысячу возможностей прекратить это безобразие.

От всех этих мыслей у Мелиссы разболелась голова. Леди Дрэйтон свято верила в своего мужа, полагая, что он человек вполне надежный и благоразумный. А он обманул все ее ожидания. Подражая своему отцу, Тоби, будучи безалаберным лентяем, вел беззаботный образ жизни и занимался только охотой. Если очередному управляющему не удавалось выжать из поместья солидный, по мнению хозяина, доход, то бедняга тотчас же получал расчет и отправлялся на все четыре стороны. Мелисса помнила, по крайней мере, тринадцать управляющих, сменившихся за время жизни ее отца. Леди Дрэйтон не одобряла поведения мужа, но он строго-настрого запретил ей совать нос в его дела. Тогда она создала в его поместье свой маленький мирок, где и жила сама по себе, не зная забот и мужниных приказов, распоряжаясь в нем словно сказочная королева. Там она прятала свои обиды и огорчения, изливая время от времени душу своей маленькой дочке.

Было еще одно обстоятельство, которому Мелисса никогда не придавала особенного значения. Детей воспитывали совершенно по-разному. Когда ее брат немного подрос и смог обходиться без многочисленных нянек, он почти не общался со своей матерью. Вместо этого он чуть ли не поселился в конюшнях, где проводили дни и ночи его дед и отец. Наивный и впечатлительный, он как губка впитывал их поучения о роли мужчины в этой жизни и перенимал отвратительные манеры. Когда Тоби исполнилось четырнадцать, его отправили в школу, где он и завел себе друзей вроде Хефлина. Так что не было ничего удивительного в том, что он вырос таким эгоистом. Часом позже на пороге дома леди Каслтон появился Чарльз.

– Доброе утро, любовь моя, – произнес он. Из уважения к присутствующей в гостиной Виллис он не стал крепко обнимать Мелиссу, а только поцеловал кончики ее пальцев.

– Ты сегодня рановато, – улыбнулась в ответ Мелисса.

– Наконец-то ювелиры закончили работу. – Фамильное кольцо сверкало драгоценными камнями. – Все виконтессы нашего рода, носили его, правда, ни одна из них не смогла бы сравниться с тобой по красоте. К сожалению, я не могу осыпать тебя бриллиантами, как ты этого заслуживаешь, но вместе с этим кольцом я отдаю тебе свою жизнь, так что теперь она всецело зависит от тебя. – С этими словами он осторожно надел ей кольцо на палец.

– Благодарю тебя, Чарльз. И знай, что с этого дня моя судьба в твоей власти. – Подняв глаза, она поймала его восторженный взгляд и нежно провела ладонью по его горячей щеке.

– Я люблю тебя и всегда буду любить, – сбивчиво прошептал он и крепко прижал ее к груди. В следующее мгновение Мелисса за крыла глаза и безвольно отдалась его пылающим губам, но сухой предупреждающий кашель Виллис заставил их отшатнуться друг от друга.

– Днем мой адвокат желает встретиться с твоей бабушкой, чтобы уладить кое-какие формальности. Но сначала он непременно хочет поговорить с нами.

– Это еще зачем? – спросила Мелисса, зная, что невеста обычно не принимает участия ни в каких приготовлениях к свадьбе.

– Понятия не имею. Сможешь прийти?

– Конечно.

– А пока как ты смотришь на то, чтобы немножко со мной покататься?

– Я согласна, Чарльз. Ты один или с Херпером?

– Он на улице ждет меня в экипаже. – Мелисса кивнула и наградила его ласковой улыбкой, от которой у Чарльза снова пробежали по телу мурашки. «Две недели, всего две недели», – напомнил себе Чарльз.

– Я ухожу с Чарльзом, Виллис, – объявила Мелисса, не спуская с него глаз. – Передайте леди Каслтон, что мы скоро вернемся.

В тот день Чарльз как будто намеренно избегал многолюдных парков и, повернув на север, направил свой экипаж в сторону поросшей вереском пустоши. Больше всего на свете он хотел побыть с Мелиссой наедине. Ведь, катаясь по городу, ему пришлось бы поминутно останавливаться при встрече с друзьями и обмениваться с ними ничего не значащими фразами.

Воздух был свеж и по-весеннему прозрачен. Вырвавшись из пыльных кварталов Лондона, Мелиссе показалось, будто она попала в рай. Утреннее июньское солнце играло, поблескивая ласковыми лучами, на молодых побегах полевых трав и цветов. Его отблески сверкали на узких ленточках серебристых ручьев, весело журчащих по склонам долин. В тенистых кронах редких деревьев над их головами звонко заливались птицы, распевая свои весенние песни и наполняя сердца влюбленных неизъяснимой истомой. Чарльз свободно держал поводья в одной руке, другой же обнимал Мелиссу и нежно поглаживал ее плечо.

– Ты хорошо правишь? – спросил он, сворачивая в сторону березовой рощицы, один вид которой обещал им долгожданную прохладу.

Иногда дядя Говард разрешает мне выезжать на его лошадях.

Передав вожжи Мелиссе, Чарльз на мгновение задержал пальцы на ее податливой груди.

– О нет! Только не сейчас, – со смехом запретила Мелисса. – Ты хочешь, чтобы я выставила тебя на посмешище? Если так пойдет и дальше, экипаж скоро опрокинется.

Чарльз обреченно вздохнул, но подчинился, смиренно положив руки на колени. Наблюдая за девушкой, он пришел к выводу, что она прекрасно правила экипажем. Его лошади были полны сил. То натягивая, то ослабляя поводья она контролировала их движения, и вскоре четверка Чарльза побежала по проселочной дороге быстрой рысью. Откуда ни возьмись выскочили две белки и бросились прямо под колеса, но Мелисса вовремя заметила их приближение и приостановила экипаж, чтобы дать им возможность скрыться в роще. Какое-то смутное воспоминание промелькнуло в голове у Чарльза, но он так и не успел толком на нем сосредоточиться, так как легкое дуновение ветерка донесло до его сознания пьянящий аромат ее духов.

– Пойдем прогуляемся, – предложил Чарльз, когда они оказались под прохладной сенью деревьев и их взорам открылась чистая лесная река. – Где ты научилась так править?

– Мой отец всю жизнь только и делал, что занимался с лошадьми, как я тебе уже говорила, – произнесла Мелисса. – Когда у нас кончились деньги, ему волей-неволей пришлось расстаться и с конюшней. Наш главный конюх – прекрасный человек – обучил меня скакать верхом и править. У него сердце кровью обливалось, когда он узнал, что папа продает лошадей. Мой отец, правда, утешал его, приговаривая, что это временные трудности и что очень скоро все встанет на свои места, но Джек, слава Богу, был не так самонадеян и прекрасно понимал что к чему. Он всего лишь на день пережил моего отца.

– Господь послал тебе прекрасного учителя, – сказал Чарльз. – Я почти не встречал таких умелых наездниц, как ты.

Оставив Харпера с лошадьми, Чарльз попел Мелиссу вверх по течению реки. Они шли рука об руку и восхищались первозданной красотой дикой лесной природы. Сквозь колышущиеся от ветра кроны кое-где пробивались яркие лучи утреннего солнца, и от этого в лесу было светло и прохладно. Одинокий жаворонок, кружась над водой, звонко пел свою райскую песню.

– Какой чудесный денек! – вырвалось у Мелиссы. Она высвободила свою руку из теплой ладони Чарльза и, запрокинув лицо к небу, закружилась на месте. Он потянулся к ней и хотел было обнять, но она ловко вывернулась и присела, чтобы нарвать букетик бледно-желтых примул, которые в изобилии росли на берегу. Затем она подошла к нему и с таинственной улыбкой вставила цветы в петлицу его зеленого камзола.

– Спасибо, любовь моя, – благодарно улыбнулся Чарльз, обняв Мелиссу за талию. – Они почти одного цвета с твоими волосами.

– Какой же ты глупенький! – засмеялась Мелисса. – Они намного светлее.

– И не такие пышные.

Он отпустил Мелиссу, и они продолжили свой путь. Но всю дорогу руки Чарльза против воли тянулись к ней. В конце концов, она тоже не выдержала и обняла его. Так они шли, обнявшись и наслаждаясь приятным теплом, которое излучали их тела, пока какое-то неизъяснимое желание не увлекло их в глубокую лесную тьму. Тропинка уходила в сторону, прозрачная речка осталась позади, а они все шли и шли, лениво отодвигая руками тяжелые ветки, которые то и дело хлестали их по лицу. Через несколько минут деревья стали все реже и реже, и очень скоро перед ними открылась усыпанная цветами лощина.

– Какая красота! – задохнулась Мелисса.

Солнце ласкало теплыми лучами кусты сирени, усиливая их дурманящий аромат. Жужжали пчелы. Дикие полевые цветы розового, белого и желтого цвета украшали изумрудный ковер из молодой сочной травы. Звенящий ручей ворчливо журчал, сбегая по круглым серым камням. Место было восхитительное, сказочный мир, в который они попали благодаря своей любви, казался им раем по сравнению с привычными серыми кварталами города.

– Действительно красиво. Как твое лицо, – прибавил Чарльз, подходя к ней ближе. Руки его нерешительно, робко коснулись ее тела, и, внезапно опьянев, он притянул ее к себе. Теплая, нежная Мелисса прижалась к нему, ее легкая ладонь торопливо скользнула по его волосам, и она запрокинула голову. Он почувствовал, как земля уходит у него из-под ног, как льнут к нему ее уста, полуоткрытые, словно спелый плод, как ее дрожащие губы сливаются с его губами. Он пил желание с этих ароматно-влажных губ и отдавался всесокрушающей страсти.

Ее дрожащие руки сомкнулись на его шее, она ласкала лицо и плечи Чарльза, прижимаясь все ближе и ближе. Упоенный, он осыпал поцелуями ее прекрасные глаза и стройную шею. В тот миг, когда теплая волна обдала его грудь, он едва не потерял сознание и хотел только одного, чтобы поток страсти подхватил и унес их за собой. Руки Мелиссы торопливо стянули с него камзол и жадно побежали по его плечам вниз и поспешили дальше, еще взволнованней и жарче.

Он упал на колени и увлек Мелиссу за собой на мягкую траву. Обнажив плечи девушки, он высвободил из тесного платья ее грудь и прижался к ней губами.

– О Чарльз! – застонала Мелисса, когда он поймал ртом ее упругий сосок и стал ласкать его до тех пор, пока не почувствовал, как ее тело растворяется в блаженной истоме.

Он был очарован, нежностью ее шелковистой кожи и ответным трепетом ее тела после каждого его прикосновения. Окружающая действительность перестала иметь для него значение. Единственное, что сейчас было важно, это женщина, дрожащая от желания в его руках. Он чувствовал ее холодные пальцы, скользящие по его груди и развязывающие тугой галстук. Потом она расстегнула его рубашку, и он отбросил ее в сторону вместе с галстуком, припав к ее губам долгим жарким поцелуем.

У Мелиссы кружилась голова. Она чувствовала себя счастливой. Невиданная волна сказочного желания уносила ее в неведомые дали. Но она хотела большего. Она хотела познать наяву то неземное наслаждение, которое так часто посещало ее во сне. Любовь расцвела, наконец, как дикий полевой цветок, наполнив сердце девушки чувством всепоглощающею вожделения.

– Чарльз! – задыхаясь, крикнула Мелисса, но он не дал ей продолжить, остановив поток сбивчивых слов долгим поцелуем.

Ее прерывистое, тяжелое дыхание увлекло его, но Чарльз боялся оскорбить Мелиссу.

«Мы должен остановиться, – шептал ему внутренний голос. Он и сам понимал, что зашел уже слишком далеко. – Ты ведь джентльмен. Немедленно возвращайся домой, – приказывала совесть. – Осталось всего каких-то две недели…» Но он умирал от желания. «Разве я хочу слишком много? Только один поцелуй, хотя бы один…»

Но тут рука Мелиссы снова потянулась к его брюкам и стала поглаживать упругую выпуклость, которая плотно прижималась к ее бедрам. И он позабыл обо всем на свете.

– Будь моей, прямо сейчас! – произнес, задыхаясь, Чарльз, жадно припав к ее вздымающейся груди.

– Да, да, Чарльз, прошу тебя! О пожалуйста, Чарльз! – просила Мелисса, совершенно забыв о всяких приличиях. Ее волновало только то, что он был рядом и мог освободить ее от накопившегося во всем теле напряжения.

Ее податливое тело безвольно покоилось под его сильным телом, прижимаясь к его груди, оно горело в буйном пламени страстной борьбы, на смену которой пришла блаженная истома. Неожиданно Чарльз понял, что он никогда еще не испытывал от близости с женщинами наслаждения, равного тому, которое он пережил за эти несколько минут с Мелиссой. Она была само совершенство. «Она создана только для меня», – думал счастливый Чарльз.

Мелисса перевела дыхание и попробовала справиться с волнением. Ее мечты и смутные догадки не шли ни в какое сравнение с реальностью его любви. Она посмотрела ему прямо в глаза и ощутила всю глубину искреннего чувства, а он, поймав ее восторженный взгляд, прочитал в нем все, что покоилось в ее чистой душе.

Утром приехали Чарльз и его адвокат. Войдя в гостиную, Чарльз загадочно посмотрел на Мелиссу, и она, не выдержав его взгляда, залилась ярким стыдливым румянцем. Как она могла потерять над собой контроль? А он? «Нежные прикосновения замутняют твое сознание». Никто не ожидал, что эта, на первый взгляд, безобидная утренняя прогулка примет такой оборот. Он, разумеется, принес потом свои извинения, но легче ей от этого не стало. Бедную девушку все еще мучили стыд и угрызения совести. Следующие две недели растянутся до невозможности, и пережить их станет пыткой для обоих. Мелисса опасалась, что, даже если они не будут больше оставаться наедине, вряд ли им удастся снова устоять перед новым искушением. Никогда еще ей не было так хорошо.

Но приезд Чарльза вызвал страх в ее душе. Она с первого же взгляда узнала его адвоката – им оказался душеприказчик леди Лэньярд.

– Что вы собираетесь нам сказать? – спросил Чарльз, когда вся компания чинно расселась в библиотеке.

– Как вы, наверное, знаете, я адвокат и финансовый советник вашей покойной бабушки, леди Лэньярд. Кроме того, мне поручено представлять еще и ваши интересы, – начал он тягучим голосом. – Она составила приписку к своему духовному завещанию, документ, содержание которого должно было держаться в глубочайшей тайне в течение девяти месяцев с момента ее смерти или до тех пор, пока вы не объявите о своей помолвке. В последнем случае мне было предписано вскрыть завещание и зачитать его в вашем присутствии.

Мелисса и Чарльз непонимающе переглянулись, и она заметила, что его дыхание, так же как и ее, заметно участилось. А что если леди Лэньярд все-таки передумала и решила оставить ему хоть что-нибудь? Девять месяцев. Но она приказала Чарльзу жениться на Генриетте в течение года. Так что же заставило эту женщину изменить свое решение? Леди Лэньярд, конечно, обладала дьявольской хитростью и могла при желании любого обвести вокруг пальца. Неужели, осмыслив его поведение в течение того короткого промежутка времени, который он провел в своем имении, она составила новое распоряжение? Может, работа, проделанная им в Суонси, даст ему возможность получить долгожданное наследство? Слушая вполуха речь адвоката, Мелисса горячо молилась.

И он торжественно начал читать:

«Я не сомневаюсь в честности моего внука Чарльза Генри Монтроуза, одиннадцатого виконта Расбона. Кроме того, я твердо убеждена, что он обладает достаточными внутренними силами для того, чтобы стать благонадежным и трудолюбивым человеком, и что он способен принести пользу себе и своим близким в случае, если не попадет под пагубное влияние общества, которое способно воспитывать только эгоистов и бездельников. Мой сын не раз рассказывал мне о беззакониях, которые творятся в высшем свете, и о бесчестных людях, живущих по этим законам. Поэтому я не могу позволить, чтобы богатство, заработанное тяжелым трудом моего первого мужа, было растрачено на праздные развлечения. Женившись на хорошей девушке, он обязательно остепенится. Я все ждала, когда в его жизни появится какая-нибудь достойная цель, но мои дни сочтены, а он и не думает останавливаться.

Чтобы узнать, насколько важны для него материальные блага, мой сын предложил написать Чарльзу, что наследство перейдет к нему только в том случае, если он женится. Чарльз, конечно же, поддался искушению и опустился до низости, пытаясь обманом и притворством заполучить мои деньги».

Чарльз вздрогнул и побледнел. Мелисса закашлялась. Сухой монолог адвоката продолжался в полной тишине:

«Несмотря ни на что, судьба подарила ему встречу с девушкой, которая стала бы для него превосходной женой. Поняв это, я составила последнее завещание. Хотя это и не станет моим окончательным решением вопроса о наследстве. Ведь у меня нет никакой гарантии, что он захочет по-настоящему жениться, как обещает. В таком случае я отправлю все мои деньги на счет других заведений.

Все распоряжения, отраженные в этом документе, должны быть выполнены в точности, как я приказала, кроме суммы, которая полагаемся моему внуку Чарльзу Монтроузу.

В случае его отказа от женитьбы в течение года со дня моей смерти все его наследство отойдет благотворительным учреждениям.

Если он решит жениться не на Генриетте Шарп, а на ком-либо еще, то этот вопрос будет разбираться при участии моего адвоката мистера Эндрюса. Если он женится на невесте с богатым приданым, то получит лишь четверть всей суммы. Если же он женится на бедной девушке исключительно по любви, то ему отойдет половина моего состояния, а остальное будет поделено между благотворительными учреждениями».

Когда последние слова адвоката растворились в наэлектризованном воздухе, Чарльз с облегчением вздохнул и широко улыбнулся. Больше половины ему и не потребуется. Даже четверти было бы вполне достаточно для того, чтобы вернуть Суонси былую роскошь. Он перевел взгляд на Мелиссу, и они обменялись улыбками.

Адвокату не терпелось продолжить:

«Но в случае его женитьбы на Генриетте Шарп, известной также под именем Мелиссы Стэплтон, он один получит все наследство».

Мистер Эндрюс продолжал что-то читать, но его уже никто не слушал. Чарльз в упор смотрел на побледневшую Мелиссу.

– Прошу извинить, – пробормотал он и, схватив Мелиссу за руку, протащил ее через коридор в гостиную.

– Ты – алчная, лживая мерзавка! – обрушился на нее Чарльз, громко хлопнув дверью.

– Ах, это я лживая? – взорвалась она в ответ. – Да с первого момента нашей встречи ты только и делал, что врал!

– Нет, ты первая меня обманула! Ты солгала, прежде чем я рассказал вам о моей просьбе, – гремел Чарльз. – Мисс Генриетта Шарп! Подумать только! А кто же тогда эта ведьма, представившаяся твоей теткой?

– Ты не так понял…

Но он не дал ей договорить. Ярость ослепила его настолько, что он даже не задумывался над жестокостью слов, вылетавших из его уст:

– Ты придумала весь этот спектакль, чтобы отомстить, да? Ты хотела меня как следует помучить, прежде чем открыть всю правду. Как же ты, должно быть, сейчас злорадствуешь, видя мою растерянность! Ты одна это спланировала или тебе кто-нибудь помог? Ах, эти милые беседы! Бедная малышка Генриетта из сил выбилась, стараясь заполучить то, что по праву принадлежит мне. Бедная малышка Генриетта, которая на самом деле всего лишь злобная расчетливая шлюха!

– Тебе нужны деньги, не правда ли? – перебила взбешенная Мелисса. – Значит, все твои романтические излияния гроша ломаного не стоят! Ты обманывал меня, но к чему такие жертвы? Расписывая мне свои планы на будущее и убеждая в желании работать, ты с самого начала преследовал только одну цель: получить состояние и продолжать свою беззаботную жизнь!

– Я тебя обманул? Да это ты сбила меня с толку! – обозлился Чарльз. – Мне следовало бы сразу же смириться с твоим отказом в той проклятой гостинице! С того самого дня ты рассчитала все как нельзя лучше. Когда ты ей об этом рассказала? В первый же день? Или во второй? – С этими словами он что есть силы хватил кулаком по столу, опрокинув лампу, которая упала на пол и разбилась вдребезги.

– Самонадеянный болван! Ничего я ей не говорила! Леди Лэньярд с самого начала тебя раскусила. Я прочитала это в ее глазах в первый же день нашей встречи. Она пришла в бешенство, узнав, что ее плоть и кровь способна опуститься до такой низости.

Он молча выслушал Мелиссу, но, похоже, не поверил ни единому ее слову. Видя, что все ее оправдания не достигли своей цели, она чуть не расплакалась. Слезы уже стояли дрожащей пеленой в ее прекрасных глазах, комок горьких рыданий медленно подступал к горлу, затрудняя дыхание.

Лицо Чарльза вмиг побагровело от злости, сильные кулаки сжимались и разжимались, как будто он испытывал непреодолимое желание задушить ее.

– Ложь! Опять ложь! Да кто поверит хоть одному твоему слову? Ты заявляла, что ненавидишь обман, а сама уже принимала участие в авантюре и готовила мне следующую ложь. Даже когда отпала необходимость лгать, ты все равно продолжала это делать. Только непонятно, зачем? А я-то, дурак, ничего не подозревал!

– Да тебе всегда было лень пошевелить мозгами, ты не видел даже того, что происходило у тебя под носом, – произнесла Мелисса. – Единственное, что тебя волновало, так это как заставить бабушку поверить, что ты ее не обманываешь.

– Все, что случилось прошлым летом, не имеет никакого отношения к тому, что происходит сейчас, мисс Генриетта Шарп, – резко ответил Чарльз. – Как ты объяснишь то, что но твоей прихоти я должен был всю жизнь влачить нищенское существование, тогда как одно твое слово способно было сделать меня богатым? За что ты так меня ненавидишь? В чем я провинился, чем заслужил такое отношение?

– Да как ты осмелился обвинять меня! – задыхаясь, едва вымолвила она. – Если бы на свою беду я не встретила такого наглого интригана, как ты, то ничего страшного не произошло бы. Ты сам виноват во всех своих несчастьях. Знаете, милорд, вы довольно-таки умело разыграли передо мной роль святоши, но теперь я вижу вашу подлую сущность. Вы пойдете на все, на любое коварство и ложь ради достижения своих корыстных целей. А я-то думала, что вы действительно не узнали меня! Но теперь мне ясно, что это был тщательно продуманный спектакль с блестящим завершением. Поздравляю. Выходит, я вас ни капельки не интересую, да и никогда не интересовала. Я была лишь средством, с помощью которого вы хотели набить себе карманы чужими деньгами. Так что забудьте обо мне и обо всем, что между нами произошло. Я ненавижу охотников за наследством. И вас я презираю! – Сорвав с пальца расбонское кольцо, Мелисса запустила им Чарльзу в лицо. Повернувшись, она пулей вылетела из гостиной и побежала наверх, путаясь и спотыкаясь в своих пышных юбках. Закрывшись в своей комнате, Мелисса дала, наконец, волю слезам и плакала долго и безутешно.

А Чарльз все еще стоял в гостиной как громом пораженный. Что случилось? Несколько минут он не мог сдвинуться с места.