"Наталья Александрова. Мамочка в законе " - читать интересную книгу автора

Василий двигался к ней мелкими шажками, не показывая, что он стремится
к определенной цели. Он посматривал по сторонам, поднял одной даме упавшую
программку, трогательно извинился перед другой дамой, с которой едва не
столкнулся. При этом он часто посматривал в Лолину сторону. Лола заметила
это, наблюдая за ним из-под ресниц - метод, которому каждая женщина
обучается с детства, как кошка - ловить мышей. При этом она не забывала
сохранять на лице надменно-туповатое выражение.
Василий понемногу приближался, и Лоле следовало подумать, как привлечь
его к себе, так чтобы это выглядело естественно. Проще всего было бы
что-нибудь уронить, и чтобы он поднял. Но что уронить? Платок? Слишком уж
театрально, совсем как у Шекспира. Там они всю пьесу бегали с этим
несчастным платком, "расшитым цветами земляники", Отелло даже свою Дездемону
из-за него задушил. Можно, конечно, просто уронить программку, но это будет
уже не высший класс. А если сделать вид, что случайно выпала из ушка
бриллиантовая сережка, то поднимется форменное столпотворение, найти сережку
захочет не один Василий Зайкин, его тут затопчут, да еще и сережку в
суматохе утянут, народ тут всякий попадается. Что с того, что бриллианты
поддельные, они обещали вернуть вещи через три дня в целости и сохранности.
Василий был уже совсем близко, и Лола поняла, что нужно на что-то
срочно решаться, потому что сам он не делал попытки вступить с ней в
контакт, видимо, тоже хочет, чтобы их знакомство выглядело как можно
естественнее. Лола неловко повернулась и выронила сумочку. Сумочка оказалась
раскрытой, так что упала с шумом, и на пол вывалилась записная книжка,
пудреница и кошелек. Василий мгновенно подскочил и присел на корточки, чтобы
подобрать Лолино барахло. Но сама она за секунду до этого тоже наклонилась,
торопясь поднять кошелек. Она опасалась, как бы этот аферист не схватил
кошелек первым и не удрал с ним в суматохе. Может, он посчитает, что с него
хватит и не станет знакомиться с Лолой. Леня говорил, что Зайкин ничем не
брезгует, вот ухватил у дамы дорогую шубу - и доволен. А у Лолы в кошельке
кредитка... И вот они столкнулись лбами. Все вышло очень естественно,
подумала Лола, потирая лоб, но шишка ей обеспечена. Лоб у Василия Зайкина
оказался крепким.
Она очень натурально вскрикнула, но негромко, чтобы не привлекать к
себе внимания окружающей публики, потом отняла руку от многострадального лба
и совсем близко увидела глаза Василия. В них стояло такое трогательное
выражение, что в груди у Лолы что-то лопнуло и разлилось горячим и сладким.
Ей тут же захотелось окружить этого полноватого, не слишком привлекательного
мужчину заботой и лаской. Ей захотелось подавать ему по утрам в постель кофе
и горячие круассаны, завязывать галстук, долго копошась под его подбородком,
целовать в мягкую щеку, пахнущую хорошим лосьоном для бритья, и даже
собственноручно гладить ему рубашки.
Лола совершенно не следила за своим лицом и забыла все Ленины
наставления, но именно в этот момент в глазах ее появилась томная поволока,
что и дало понять прожженному типу, большому знатоку женской психологии
Василию Зайкину, что дело его на мази.
- Простите, - сказал Василий приятным сочным баритоном, - простите
меня, я такой неловкий.
От звука его голоса Лола несколько пришла в себя. Не зря она была
актрисой, да еще прошла хорошую школу под руководством Лени Маркиза. Мозги у
Лолы явно начинали отказывать, придется выезжать на мастерстве.