"Наталья Александрова. Рагу из любимого дядюшки " - читать интересную книгу автора

обладала большим тактом и деликатностью, поэтому не стала приступать ко мне
с расспросами.
Наши интимные отношения длились две недели - ровно столько, сколько
времени отсутствовали дома Никитины родители. Потом встречаться стало негде.
Мы пару раз съездили за город, а потом Никита стал придумывать всяческие
отговорки - у него занятия, у него деловая встреча и так далее. Как ни была
я влюблена, все-таки сумела понять, что он мной тяготится. Но для того чтобы
смириться и уйти, у меня не хватало гордости и силы духа.
Я звонила ему домой, и женский голос недовольно отвечал, что Никиты нет
и долго не будет. Я звонила снова и снова, и наконец его мать злобно
крикнула, чтобы я оставила в покое ее сына, что я превратила жизнь их семьи
в ад и что это переходит уже всякие границы. Но иногда я становлюсь очень
упорной - если мне попадет вожжа под хвост, как заявлял отчим, когда был в
детстве особенно мной недоволен.
И я подкараулила Никиту у парадной. Лучше бы я этого не делала, потому
что его вид вызвал у меня физическую боль в сердце. Он же, лицезрея меня,
только морщился, как будто у него крутило живот. Ни разу не отведя глаз, он
сообщил, что между нами все кончено, что приехала его постоянная девушка и я
могу считать себя свободной.
Очевидно, у меня на лице отразилось что-то вовсе уж несусветное, потому
что Никита заявил, что не нужно мне принимать все так близко к сердцу и что,
если бы он знал, что я воспринимаю наши встречи так серьезно, он бы никогда
со мной не связался. Он мне ничего не обещал, и никаких неприятных
последствий у меня после наших с ним встреч быть не может, потому что он
честный человек и пользовался презервативами.
В голове у меня сам собой всплыл вопрос, какое отношение презервативы
имеют к честности, но задать его я не успела, потому что Никитушка
развернулся и отправился от меня прочь, печатая шаг, как на плацу.
Едучи домой в метро, я на полном серьезе обдумывала способы
самоубийства. Мама застала меня со всеми тремя градусниками, что были в
доме, я собиралась разбить их и выпить ртуть. Не помню, в какой книжке я
прочитала об этом варварском способе.
Пока я тупо пялилась на градусники, мама вошла, все поняла, отобрала их
и заставила меня все ей рассказать. Я не очень сопротивлялась, настал
момент, когда мне просто необходимо было выговориться.
Пока я плакала в ее объятиях, мама молча гладила меня по спине, потом,
когда я немного успокоилась, она сказала, что очень важно, чтобы первый
мужчина был любимый, что, когда я занималась любовью с Никитой, он был для
меня самый лучший, и в будущем нужно помнить только это, а остальное просто
выбросить из головы. Неужели после того, что Никита мне наговорил, меня
по-прежнему к нему тянет? Я с негодованием ответила, что теперь я его
ненавижу. Мама улыбнулась и сказала, что ненависть тоже пройдет, как и
любовь. И совершенно незачем лишать себя жизни по такому поводу и что я
страдаю не от отвергнутой любви, а от унижения, а это можно забыть, сделав
над собой небольшое усилие. Тем более что никто про это не узнает, я умница,
что не разболтала про Никиту подружкам.
Мама меня хвалила зря, потому что я просто не успела этого сделать,
слишком быстро все закончилось. Девчонки тоже готовились к вступительным
экзаменам, и мы редко виделись.
- Сонька, ты что? - Ленка тормошила меня и дергала за рукав. - Ты уже