"Наталья Александрова. Рагу из любимого дядюшки " - читать интересную книгу автора - Вы лучше ее проверьте! - вдруг завизжала Зинаида, ткнув в меня
грязным пальцем. - Какая она родственница! И это еще разобраться надо, за что ей дом. А может, еще кто объявится? По закону положено полгода ждать! - Это верно, - согласился Васильич, - значит, мы сейчас дверь закроем и пойдем. А вы там бумаги подавайте нотариусу как положено. Соседи испарились. Я походила по комнате, вздыхая. Заниматься уборкой не хотелось. - Зря ты его отпустил, Витьку-то, - выговаривала тетя Дуня участковому. - Да не он это, - отмахнулся Васильич, - если бы наши алкаши залезли, то поискали бы деньги или пожрать чего. Водки у Софьи сроду не бывало, денег тоже в доме не хранилось... Вообще ничего ценного не было, сами видите. Да и побаивались ее в поселке-то, бабы сплетни разносили про нее всякие... Ума не приложу, кому понадобилось все в доме перевернуть. "Искали что-то, - подумала я, - искали тщательно, иначе не перевернули бы все вверх дном". Но что могли искать у девяностолетней старухи? Неужели кто-то поверил в бредни про бриллианты? Тогда в больнице я подумала, что старуха перед смертью выжила из ума, но распоряжения, сделанные ею на случай смерти, доказывали обратное. Все ее действия свидетельствовали о твердом рассудке. Вклад в Сбербанке был оформлен так, чтобы мне его выдали немедленно, и денег как раз хватило на похороны, соседям она дала очень точные характеристики и завещание оформила по всем правилам. Было еще письмо, которое я не успела прочитать в больнице, но я решила, что вскрою конверт дома. - Смертное не тронули! - Тетя Дуня показала мне темно-синее бумазейное платье и платок. - Смертное вот тут, в шкафу, лежало, его не взяли. Я походила еще по комнате, потом наклонилась и подняла с пола фотографию. Снимок был старый, выцветший, черно-белый. Молодая женщина в простом темном платье в горошек держала на руках ребенка примерно двух лет. Стриженые волосы, и даже на таком снимке было видно, какие у женщины яркие темные глаза. - Она это, Софья, - подтвердила тетя Дуня, заглянув через мое плечо, - с сынком маленьким. "1932 год" - было написано на обороте. И больше ничего. Участковый попрощался и ушел. Я вышла в сени с открытой банкой шпрот, поставила ее на пол и позвала негромко: - Кис-кис-кис! Никто не появился. Мне не хотелось оставлять тетю Дуню в комнатах одну, не то чтобы я ей не доверяла, а просто как-то слишком суетливо она держалась. С другой стороны, если что и было у бабушки Софьи ценного, то все уже унес неизвестный злоумышленник. Я отнюдь не имею в виду мифические бриллианты, просто за много лет у нее могли появиться какие-то памятные вещи, которые были бы мне интересны. - Кис-кис-кис! - нетерпеливо повторила я. В сенях по-прежнему стояла полная тишина. Тетя Дуни, причитая и охая, собирала с пола разбросанные вещи. Я раскрыла дверь в комнату пошире, чтобы лучше видеть. Тут в углу ощутилось какое-то движение, и возле банки шпрот материализовался котяра, черный, как ночь, и огромный, как пантера. От неожиданности я отскочила к двери. Кот прижал уши к голове и начал красться к банке, которая издавала упоительный запах. Изредка он поглядывал на меня с |
|
|