"Наталья Александрова. Фантазии офисной мышки" - читать интересную книгу автора

сторонам.
Я помнила, как вошла в кабинет Карабаса, то есть в бывшую переговорную,
но сейчас я находилась не возле двери, а в глубине комнаты, позади стола
Антона Степановича. Сбоку от этого стола, возле его левой тумбы, на полу
темнела какая-то лужица. Видимо, там растеклось содержимое разбитой мной
бутылки... или не бутылки? Что же я такое разбила?
Я с трудом поднялась на ноги и огляделась.
И чуть не закричала от ужаса.
На полу, по другую сторону стола, лежал на спине Илья Артурович
Меликханов. Он лежал на спине в спокойной, расслабленной позе, и его широко
открытые глаза смотрели в потолок кабинета, как будто там, на потолке, он
увидел что-то очень интересное. Настолько интересное, что не мог отвести
взгляд.
- Илья Артурович! - позвала я его испуганным шепотом.
Хотя уже прекрасно понимала, что он не отзовется.
Потому что слишком неподвижным был взгляд его широко открытых глаз. У
живых людей не бывает такого взгляда.
Кроме того, я поняла, что за лужица растеклась по паркетному полу. Эта
лужица вытекала из разбитой головы Меликханова.
А рядом с его головой на полу валялось то, что осталось от массивной
вазы синего стекла, которая раньше украшала невысокий столик в углу
кабинета.
Так вот что за осколок впивался в мою спину!
Неужели это я? Неужели я в помутнении сознания схватила вазу и разбила
голову Меликханова?
И снова я вспомнила сегодняшний сон, вспомнила, как в порыве страха и
отчаяния раз за разом бью Меликханова тяжелой лопатой.
Неужели этот сон стал правдой?
Входная дверь скрипнула.
Я ахнула, опустилась на четвереньки, спрятавшись за стол. Конечно, это
было глупо, совершенно по-детски, но в это мгновение я не могла рассуждать,
не могла оценивать свои поступки. Я действовала не раздумывая, повинуясь
древним, первобытным инстинктам, но в следующую секунду все же поняла, что
мое убежище ненадежно, что здесь меня мгновенно найдут...
Не поднимаясь с четверенек, я переползла к приоткрытой двери стенного
шкафа, юркнула внутрь, замерла с бьющимся в горле сердцем, как загнанное
животное...
Входная дверь кабинета медленно открылась.
Я припала к двери стенного шкафа, осторожно выглянула.
На пороге кабинета стоял Антон Степанович. Сказать, что на лице его
было удивление, - значит ничего не сказать. С выражением полной
растерянности и нарастающего ужаса он смотрел на распростертое на полу тело
Меликханова. Затем он шагнул вперед, опустился на колени возле трупа,
попытался приподнять его голову, испуганно отдернул руку и уставился на свои
окровавленные пальцы...
Я сжала зубы, чтобы не закричать и не выдать своего присутствия.
Случайно я уперлась спиной в заднюю стенку шкафа... и она подалась,
пропустив меня.
Я оказалась в другой комнате, примыкающей к переговорной.
Дверь этой комнаты была не заперта, и через секунду я вылетела в