"Валерий Алексеев. Паровоз из Гонконга (Повесть, ж."Мы" 1-3/1990) " - читать интересную книгу автора

плачущим голоском, когда ее одевали. - Правда, не съест, мама Люда?"
Сейчас фаза бреда уже прошла, на подходе было рыдание. Широко раскрытые
светлые глаза ее были полны бессмысленных слез, она сидела, привалившись
к матери, и держала в руках раздетую до трусов пластмассовую куклу:
кукла была уже готова к прибытию "в одну из развивающихся стран".
Водитель простой "Волги", тертый, видимо, человек, не впервые ехавший
по этой дороге, с благожелательным интересом поглядывал на своих
молчаливых пассажиров и, не дождавшись, когда они заведут разговор,
заговорил первый.
- Чемоданы-то новенькие, напрасно тратились. Опытные люди с
картонными коробками едут. И весом легче, и выбросить не жаль.
Приготовления к отъезду заставили Тюриных влезть в тягостные долги.
Одним из кредиторов была Клава, она грузно заворочалась на своем сиденье
и что-то пробормотала, а Людмила только вздохнула.
- Хотя, конечно, - выдержав паузу, продолжал водитель, - вы эти
чемоданчики там боднете - и обратно уже с картонками. Хорошие водочные
коробки делает "Внешпосылторг".
- Ой, ну что вы говорите? - вскинулась Людмила. - Муж мой вузовский
преподаватель, у меня у самой гуманитарно-техническое образование, как
это мы будем за границей вещами торговать?
Мама Люда говорила, как артистка оперетты, придушенно-звонким,
неестественным голосом, и Андрей снова на нее покосился. То, что
чемоданы можно продать, в суете сборов вряд ли приходило ей в голову, но
протестовала она так неискренне, что водитель снисходительно улыбнулся.
- А при чем тут образование? - возразил он. - Если вещь не казенная,
почему не продать? Товар - деньги, и не надо громких слов. Мне один
сказал: "На кирпичную дачу зарабатывать еду, это и есть мой
интернациональный долг".
- Нам ни дачи, ни машины не надо, - тут же отозвалась Людмила. Как
это часто бывает у взрослых людей, собеседники не заботились о
логической связности разговора: каждый говорил то, что считал в данный
момент уместным, и создавалось впечатление, что оба то ли глуховаты, то
ли неспособны удержать простую мысль. - Дача у нас, можно сказать,
вокруг дома, а на машине нам ездить некуда.
- А, вот так, - протянул водитель. - Откуда будете?
- Из города Щербатова, - с достоинством сказала Людмила и поджала
губы.
- Это что, Рыбинск, что ли?
- Какой еще Рыбинск? - привычно обиделась Людмила. - Что такое, все
путают! Просто удивительно: под боком у Москвы лежит индустриальный
город республиканского значения, девяносто семь тысяч жителей, таких
городов и за границей раз, два - и обчелся, а москвичи про нас знать не
ведают.
- Ну, как это "не ведают"? - добродушно откликнулся таксист. - В
одних очередях тыркаемся. А говорите - некуда ездить.
- Да, приезжаем иногда, - с вызовом ответила Людмила. - Почему бы не
приехать, особенно если у кого в Москве родственники?
Водитель посмотрел на Клаву - та, отвернувшись к окну и выпятив
толстые губы, молчала.
- Дело ясное, - сказал он. - Всюду жизнь.