"Анатолий Георгиевич Алексин. "Подумаешь, птицы!.." " - читать интересную книгу автора

Неля кинулась к своему круглому вертящемуся стулу без спинки, откинула
блестящую крышку пианино - и грянул марш. Но она не сумела доиграть до
конца...
- Где моя Черная Спинка? - вскрикнул Колька, заглушая пианино.
Черной Спинкой он называл раненую чайку, которую нашел прошлым летом на
озере, возле лагеря, и всю зиму лечил.
- Она... была на кухне, - ответил отец и двинулся навстречу Кольке с
распростертыми объятиями. - Здравствуй!..
Колька увернулся от его рук, бросил свой чемоданчик на тахту и выскочил
из комнаты. Все трое - отец, Елена Станиславовна и Неля, - переглянувшись,
неуверенно двинулись за ним.
В кухне на окне стояла пустая клетка... Это была не обыкновенная
клетка, какую можно купить в зоомагазине, она была самодельная, очень
просторная, так что птица чувствовала себя в ней свободно и не должна была
натыкаться на деревянные перекладины. Эту клетку Колька построил очень
давно с маминой помощью, и она бы, наверно, вполне подошла даже для
ширококрылого горного орла, а не только для скромной чайки.
Внутри клетки в горшочке с землей рос куст, чтобы птица, если бы она не
была речной чайкой, могла присесть на него и вспомнить свой родной лес.
Сейчас листики на кусте свернулись в сухие трубочки: их, видно, давно уже
никто не поливал.
Дверца клетки, которую вполне можно было бы назвать дверью, была
открыта. В пустой банке из-под консервов валялось несколько желтых зерен...
- Вы давали ей рыбу? - тихо спросил Колька.
- Нет... у нас не было времени возиться с рыбой, - ответил отец. - А
вот зерна...
Колька боялся задать главный вопрос, оттягивая его.
- А ногу вы ей перевязывали?
- Да... бинтом...
- Но ведь тут, на кухне, темно и жарко... и пахнет газом. Зачем же вы
ее сюда?..
- Ты знаешь, Николай (отец в серьезные минуты всегда называл его так -
Николаем), ты знаешь, что Неля нигде летом не отдыхала, что она занималась
с утра до вечера, а птица кричала, хлопала крыльями, чем-то там шуршала.
Ну, в общем, мешала ей...
- Черная Спинка, значит, тебе очень мешала? - все так же тихо, избегая
еще главного вопроса, спросил Колька у Нели.
- Да, мешала! - звонко, дребезжащим от надвигавшегося плача голосом
ответила девочка.
- Недаром тебя в школе зовут Писклей!
- Еще бы... Ведь я - твоя сестра!
- А ты мне не сестра... - выпалил Колька.
- Ты видишь, мама? Ты видишь?.. - Голос Нели становился все тоньше,
будто внутри у нее туже и туже натягивалась незримая глазу струна. И вот
струна лопнула: разрыдавшись, девочка бросилась обратно в комнату.
До сих пор Елена Станиславовна молчала. В глубине души она считала, что
должна была более чутко отнестись к Колькиной просьбе, внимательней
последить за больной птицей. Она даже готова была вслух признать свою вину.
Но последняя Колькина фраза мигом изменила все ее намерения.
- Как ты можешь так, Коля? Неля видит в тебе своего брата, она так