"Анатолий Алексин. Здоровые и больные " - читать интересную книгу автора

насмехаются над высокими чувствами? "Высокопарно!" - иронизируют они.
Высоко парить? Разве это так плохо?...
- Вам, Евгения Никифоровна, первое слово! - сказал Липнин и снял свои
массивные очки, чтобы было видно, как он внимает каждой фразе.
- Смерть на операционном столе от тимико-лимфатического состояния,
которое никто предвидеть не может, придется охарактеризовать как
несчастный... или, точней сказать, трагический случай, - начала Бабкина. --
Но важно выяснить, нет ли предпосылок для других подобных же случаев.
Понять, какая в хирургическом отделении атмосфера.
- Тогда, если позволите, мы для начала послушаем старшую сестру
отделения, - предложил Липнин. - Бывшую фронтовичку!
- Я не была на фронте, - возразила сестра Алевтина. - Работала в
госпитале... но здесь, в городе.
- Ну, это все равно! - по-отечески оценив ее неразумную скромность,
воскликнул Семен Павлович.
- Нет, это не все равно, - опять возразила она.
- Нам важно услышать не о той поре, - с нажимом произнес Семен
Павлович, - а о поре нынешней: о вашем отделении, о вашем заведующем.
Сестра Алевтина долго молчала.
- Ну, ну... - как добрая учительница, подтолкнула ее Евгения
Никифоровна.
- В отделении случаются непорядки, - с педантичной жесткостью
сообщила сестра Алевтина.
- А конкретно? - все тем же голосом доброй учительницы вызывала ее на
откровенность Бабкина.
- Ну, то, что бывает во всех отделениях.
- А что бывает, на ваш взгляд, плохого... во всех отделениях?
- Это известно.
- Мне кажется, вы хотели что-то сказать о руководстве отделения, - не
выдержал Семен Павлович. - В частности, о заведующем.
Сестра Алевтина молчала.
- Ну, ну... - подбодрила ее Бабкина.
- Такие хирурги были у нас в госпитале. Как он... Я с ними ссорилась,
а теперь вспоминаю.
Было ясно, что на этом свидетельские показания сестры Алевтины
закончены. Она выпрямилась, как бы поставив точку.
Я поймал ее глаза, чтобы показать, что тронут... что благодарен. Но
сестра Алевтина не пожелала заметить этого. Губы исчезли с ее лица: она
продолжала за многое осуждать меня.
Потом вспомнила что-то и, не глядя в мою сторону, сообщила неизвестно
кому:
- Звонил Виктор Валерьянович. У него поднялась температура.
- После операции, - пояснил Семен Павлович.
- Поднялась до тридцати семи и пяти, - в ответ на это сочла нужным
уточнить сестра Алевтина. - Просил извиниться.
- За что? - спросил Липнин. Она спрятала губы.
"Мне кажется, они у нас были здоровыми, а потом заболели", - вспомнил
я Машину фразу. И мысленно добавил уже от себя: "Все очень просто: из нас
двоих он выбрал Семена Павловича".
В дверь постучали.