"Анатолий Алексин. Здоровые и больные " - читать интересную книгу автора

был развенчать.
На очередной "пятиминутке" он завел получасовой теоретический разговор
об опасностях послеоперационного периода, которых иные "легкомысленно
недооценивают". Напомнил и о том, что "незакрепленный успех подобен
поражению".
Маша сказала Зеленцову:
- Вы давно не были на "пятиминутках"... Поди, соскучились! - И
воспроизвела речь Липнина.
Зеленцов сделал попытку подняться с постели.
- Я пойду к нему, - произнес он так, что я понял: он может пойти.
- Зачем? - удивилась Маша.
- Объясню ему...
- Объяснить можно тому, кто хочет понять.
- Я все равно скажу ему. Пусть не сейчас... Действительно, надо
набраться сил. Но тут, в палате... - Он оглядел стены, окно, тумбочку. --
Здесь я и сейчас могу...
Маше показалось, что его доверительность распространяется лишь на меня.
- Мне надо...
- Нет, нет!... - перебил Зеленцов. - В моих жилах течет ваша кровь
-- и у меня от вас нет секретов.
- Обожаю секреты! - призналась она.
- Понимаете ли... Я всегда избегал выяснять отношения, объясняться,
исповедоваться. Это требует нервного напряжения.
- Вам нельзя напрягаться! - напомнила Маша.
- И все же я хочу исповедаться... Болезненный шок в тот день отключил
на время мое сознание. А когда оно вновь включилось, то было уже иным.
Рискую показаться банальным... Но не все, что часто повторяют, банально. Так
вот, страдание, я уверен, очищает...
- Чистого человека, - вставил я, - а скверного - ожесточает.
- Но по крайней мере, оно заставляет задуматься... Одно дело
представлять себе, что такое врачебная самоотверженность, а другое --
испытать на себе. Своя операция уж наверняка ближе к телу! И вот я понял,
что быть врачами - значит, действовать так, как вы. А свое хладнокровное
врачевание я отныне отметаю. И осуждаю... Давным-давно я услышал: "Ездят на
тех, кто позволяет себя оседлать". Каждый делает эпиграфом к жизни ту
мудрость, которая его устраивает. Я не позволял "ездить" на себе ни больным,
ни здоровым... Ни заботам, ни треволнениям. И так постепенно вообще стал
ездить и ходить в одиночку. Но если только я поднимусь...
- Пока что у вас поднялась температура. - Маша положила руку ему на
лоб. - Я не ошиблась.
- Еще несколько слов... Ты, Володя, знаешь, что когда-то я отказался
совершить двухлетнее путешествие: оно казалось мне долгим и сложным. Даже
опасным... И хотя обошлись без меня, я фактически предал своего благодетеля.
Ты знаешь, кого я имею в виду... А предатели благодетелей караются девятым
кругом "дантова ада". Это тоже общеизвестно...
- Почему? Я, например, не знала этого, - созналась Маша.
- Тем более... Об этом надо кричать всем и каждому! Пока не запомнят.
Когда я встану, пойду к нему на могилу. Буду искать прощения... - Зеленцов
раскашлялся тяжко, навзрыд. Но, превозмогая этот приступ, сказал: - Я
понял, что если ощущаешь врача своим благодетелем, значит, это врач. А все