"Анатолий Алексин. Обгон (Короткая повесть)" - читать интересную книгу автора

воспитанников...
- Чтобы исполнять Александра Николаевича Скрябина надо владеть
мастерством, - не без гордости произнесла мама. - Получается, начинающего
мастера в тебе уже разглядели!
Своих фортепьянных кумиров мама называла по именам-отчествам:
Рахманинов был Сергеем Васильевичем, а вот Скрябин, соответственно,
Александром Николаевичем.
- Сначала прелюдия... Если же потребуют - не вяло похлопают, а
настоятельно попросят! - исполнить что-нибудь на "бис", - напутствовал мэтр,
у которого я училась, - тогда тебе предстоит не просто раскланяться, а
отважиться исполнить еще один шедевр: "Мазурку" Шопена. Я сказал
"отважиться", так как "Мазурка" сверхпопулярна и как бы "заиграна", -
исполнить ее надо так, будто до тебя ее никто еще не играл.
Когда мэтр вразумлял нас, своих учеников, он тоже напоминал мне чем-то
"главную воспитательницу".
- Прелюдия... Мазурка... Тебе доверили общепризнанные творения! -
воскликнула мама. - Вот видишь, рано ты опустила голову...
- А Лион в зале был? - прозвучал в антракте мой первый, обращенный к
маме, вопрос. - Я на сцене видела только клавиши. А после от волнения ничего
вовсе не видела: ждала попросят "Мазурку" на "бис" или нет.
- И ее попросили!
- А Лион был?
- Пришла Полина.
- Вместо него? Или от его имени?
- Ты придираешься... Она хлопала, подняв руки над головой.
- С головой у нее все в порядке: такой придумала план!
- Ты о чем?
- Она хлопала мне или тому, что ее план удался?
- Какой план?
- Заменить Лиона собой. Я ради него старалась...
- А я думала, что ради Скрябина и Шопена. И еще ради почти восторженно
принимавшего тебя зала...
Но мне Лион был дороже Александра Николаевича Скрябина и Фредерика
Шопена. И дороже всего благодарно внимавшего им и мне зала.
"Уж сколько раз твердили миру..." - так начинается одна из крыловских
басен, упрекающая мир в его нежелании прислушиваться к мудростям и
разумностям. А "уж сколько раз твердили" юной неопытности, что первая любовь
лишь выдает себя за первую и последнюю, но последней редко бывает. Юность же
предпочитает верить в миф о вечности первого, бушующего, чувства и принимает
на себя все опасности этого мифа.
Осознаю сие ныне... Со значительным опозданием, как и многое другое,
что привело к моему несчастью.
А после того концерта характер втолковывал мне: "Тезка в очередной раз
обошла тебя!.."
Примерно месяца через два или три мама сказала:
- Давай продолжим разговор, который был в день твоего концертного
успеха. Я за это время сделала приятный для тебя вывод. Или даже открытие...
- Открытие?
- Для тебя очень важное.
- Но какое? - Я нетерпеливо соскочила с дивана.