"Анатолий Алексин. Если б их было двое... " - читать интересную книгу автора

- Да, - солгала я.
В его глазах возникло подобие замешательства. Неужто возревновал?!
- Но ведь тебе предстоит с той же достоверностью охладиться.
Нет, его заботила не я - он был во власти сюжета. Уловив эту мою
догадку, он ее опроверг:
- Чтобы вы оба остыли, требует не сценарий, а смысл того бытия, которое
вы воссоздали. Предполагается даже, что вы потихоньку начинаете наставлять
друг другу рога. Вчера перечитал сценарий - и на эти рога напоролся.
Чересчур ветвисты и выпирают... Это допинг, без которого надо бы обойтись. В
вашей истории не новая любовь уничтожает любовь прошлую - убивает ее тот
факт, что ток высочайшего напряжения чувств как бы уходит в землю.
Заземление получается!.. Противопожарная ситуация? Но только в
электросистемах. А в людской ситуации происходит наоборот: тление, полное
сгорание, пепел. Гибель страсти сама собой, без всякого допинга, призвана
сотрясти так же, как и ее разгул, ее потерявшая голову кульминация. Ты
сумеешь? - Он ввинтил в меня вопрошающий взгляд, как ввинчивал сигареты в
пепельницу. - Я уверен, что сможешь! Потому что до сей поры ты была в
картине Сарой Бернар! По абсолютности воплощения... Не знаю, обнажала ли и
она себя на сцене до такой степени? Индивидуальность твоя выглядела
синонимом неповторимости.
Синоним! Неповторимость... Сара Бернар... Такой захлеб показался мне
воспитательным. Что-то он собой предварял.
- Тебе предстоит и охлаждение не изобразить, а испытать.
- Охладиться? Это пожалуйста. Это - в два счета!
Опять возникло подобие замешательства.
- Не в два счета. И не в три... А с той иезуитской постепенностью, как
если бы игла без медицинской стремительности и анестезии вонзалась в тело. И
с какой поэзия чувств утопляется прозаизмом обыденности. Ты и не в силах
будешь освободиться от Ромео так вдруг... как тебе чудится.
Он не желал, чтобы я была "в силах". Какая уж ревность? А я
вознадеялась!..
Тиран добавил:
- Надо быть справедливым: Ромео тоже заслужил приз. Испытал наваждение
по собственной воле. Без моих просьб... И продолжает испытывать.
- По-моему, если мне чудится, то вам грезится.
- Нет, нет! Твое безумство было ответным. Ты не смогла устоять. К
счастью...
Но я-то почти и не всматривалась в чары Ромео. Я возгоралась и сжигала
себя ради Тирана. И вновь предстояло сожжение ради него.

Ромео же охладевать отказался:
- Самое смешное, что я не смогу этого сделать. - Он исполнял не только
драматические, но и комические роли, а потому путал иногда смех со
слезами. - Я этого не смогу.
- То есть как?! - взревел Тиран.
- Слишком глубоко погрузился в образ.
"Он не в образ погрузился, а в необоримость вожделения", - не раз
внушал мне Тиран, стремясь, чтобы и я погрузилась туда же.
Но я отвечала на зов вожделения режиссерского, на зов его цели. И, как
выяснилось, превзошла в этом Сару Бернар. Вероятно, она не была во власти