"Анатолий Алексин. Плоды воспитания" - читать интересную книгу автора

- Понимаю, ты не ощущаешь ко мне особой душевной тяги.
Если я чрезмерно ожесточался против Михмата, то для обуздания своей
ярости представлял его себе в резиновых перчатках, в хирургической маске на
фоне медсестер, протягивающих скальпель и прочие стерильные инструменты.
Мне снова представлялась эта картина.
- Я и не говорю, что вы - "любовь моя". Но я вам... благодарен.
- Благодарен? За что?
- За то же, за что и мама: вы спасали отца. И еще за то, что мама с
вами... нельзя сказать, что счастлива, но воображает себя счастливой.
- И на том спасибо. Ты, я гляжу, психолог. А отметки в дневнике
посредственные.
Такой была одна из наших давних бесед... Но она теребила память и когда
я сам оказался "на операционном столе" у Михмата, который не был в резиновых
перчатках и маске, но орудовал скальпелем.

Мама слыла отменной аккуратисткой: от нее не могли упрятаться ни
мельчайшие пылинки, ни едва уловимые запахи. Войдя, она произвела привычный
контрольный вдох.
- Двери и стены у нас как бы отсутствуют: звуки и запахи из комнат
пробиваются в коридор, а то и на лестничную площадку. Ты курил в комнате? -
спросила она Михмата.
Очередная сигарета спряталась в рукаве.
- Любовь моя, ты же знаешь, что когда я волнуюсь... До и после
операций, к примеру.
- Но сейчас ты курил... во время операции. - Мне нравилось, что иногда
Михмат маму побаивался. - Лучше бы ты вообще не курил. - Она охраняла его
здоровье бдительней, чем мне бы хотелось. - Но уж если... Ты бы лучше курил
в коридоре, а еще предпочтительнее - на лестнице. Или на свежем воздухе. Я
тревожусь о твоих легких. - Помявшись, она добавила: - И о ваших с Жориком
нервах.
Я понял, что мама недовольна беседой отчима не меньше, чем его тайным
курением.
- Любовь моя, двери давно надо упрочить... - произнес он от
растерянности явно не то.
- Я надеюсь, что все огнеопасное прекратится, - сказала мама, имея в
виду и спрятанную в рукав сигарету, и наш с отчимом разговор. Недовольство,
согласно ее характеру, было сдержанным... но непреклонным.
Создав, как ей подумалось, нормальную обстановку, мама отправилась
обратно к соседке: не хотела выглядеть навязчивым контролером.
Отчим достал сигарету из рукава, изломал ее и швырнул в пепельницу.
Затем почти вплотную приблизился ко мне, чтобы воспитывать интимно,
вполголоса.
- А все из-за твоего вранья! Самая безобразная ложь - номер четыре -
прозвучала позавчера вечером.
Он, пусть и вполголоса, но сразу же ослушался маму.
- Позавчера? Я?! Мы с вами вообще не обмолвились...
- Со мною ты не обмолвился, - перебил Михмат. - Со мной нет... Но маме
объяснил, что она не могла пятьдесят минут дозвониться из-за того, что я
разговаривал по телефону с какой-то женщиной. А я разговаривал с каким-то
мужчиной.