"Анатолий Алексин. Рассказы" - читать интересную книгу автора

Чтобы фраза не выглядела обнаженной и беззащитной, я вдогонку
дополнила:
- Английскую классику боготворю уже больше четверти века. Почти с
рождения... - Попутно и невзначай я обозначила возраст. Это тоже показалось
мне выгодным, ибо он был лет на пятнадцать старше. - Вот и Викторию
иностранному языку обучаю.
- Такое имя обязывает. И ей будет принадлежать победа. А в результате,
Золотая медаль! Но сначала я устраню врожденный дефект.
- Она привыкла к нему.
- К дефектам и бедам нельзя привыкать. - Словно бы он догадался, что я
с неудачами и дефектами жизни своей смирилась. - Вы не возражаете, если я
запишу номер вашего телефона?
"Так вот для чего он все-таки... завел разговор! Может, рано
смиряться?" - возбужденно подумала я. Банальные притязания, которые
травмировали не ногу, а душу, тоже были ему чужды.
Я чересчур поспешно произнесла номер своего телефона и напомнила, что
"почти всегда дома".

Он не отвечал моим критериям мужского очарования. Но я преисполнилась
благодарности к Виктории, которая, как я понимала, помогла ему
замаскированно проявить свой интерес ко мне.
Он не располагал внешней мощью и той нахрапистостью, которую я прежде
не раз принимала за неукротимую страсть, рожденную возвышенным чувством. Но
силою - спокойной и деликатной - он обладал. И та сила, коей он владел,
овладевала мною. При всей ее деликатности... Да еще светился, не ослепляя
самоуверенностью, его ум. И была в нем редкая непохожесть на всех остальных.
Так уж мигом все разглядела? Мне не пришлось разглядывать, поскольку он
ничего не скрывал. Перед силою той, что не шла в атаку, я начинала слабеть и
сдаваться.
Виктория это почувствовала: неуверенно, но все-таки зарычала. На
меня... Это случилось впервые. Она устроила негромкую сцену ревности. Кого и
к кому Виктория ревновала? Мне почудилось, что не только меня к нему, но и
его ко мне. Он, казалось, завоевал нас обеих: мирное оружие бывает
действенней агрессивного. Обе мы в одночасье сделались жертвами. Но ведь и
он тоже, я заметила, хоть пока еще жертвой не пал... но припадать в мою
сторону начал.

Иногда он прогуливал Викторию сам, без меня, в качестве будущей
пациентки: у них возникали какие-то свои, предоперационные, разговоры.
- Я беседую с ней по-русски. Не возражаете? Как-то сердечнее
получается...
Противиться ему - да и только ли в этом? - я уже не могла.
Каждый раз, возвращаясь, он говорил:
- Она без вас очень скучает!
Шутливостью прикрывалась серьезность, а "она" подменяла "мы".
"Не уходит ли он с ней вообще для того, чтобы, вернувшись, произнести
эту фразу?" Догадки мои, словно объединяясь, понемногу становились
уверенностью.
Как заядлая собачница, я общалась с другими заядлыми, которые все друг
про друга знали. Они принялись меня добивать.