"Анатолий Алексин. Рассказы" - читать интересную книгу автора

уличные приставания однообразно начинались с Виктории: "Какой породы ваша
собака?", "А как вашу собаку зовут?".
Виктория начинала рычать. Избавляя меня от необходимости делать это
самой.
Я лишь предупреждала:
- Еще слово - и она разорвет вас на части!
Приставалы не так сильно терзались своими желаниями, чтобы пойти на
буквальное растерзание... Виктория являла собой телохранительницу еще и
потому, что именно на тело мужские взгляды и посягали. Я же всегда хотела,
чтобы фигуру видели во мне, а не только в моей фигуре. Пустопорожними
заигрываниями я была сыта - и на улице, и в своей личной судьбе.
Одна из двух моих комнат принадлежала Виктории. Там расположилось ее
королевское ложе. А мой одинокий диван находился в соседней комнате.
Ложе Виктории выглядело раздольным, так как она была значительной не по
одному лишь происхождению своему, но также и по своим размерам.
Мама моя обитала на той же лестничной площадке, но в другой,
однокомнатной квартире: чтобы не мешать мне "строить личную жизнь". На
должность архитектора моей жизни она не претендовала. Но время от времени
информировала:
- В нашем доме удивительно прочные стены: я совершенно не слышу, что у
тебя происходит.
Слышать-то было нечего! Так что зря она меня успокаивала. Из романсов,
которые мама знала, в моем присутствии она чаще всего напевала "А годы
проходят, все лучшие годы...". Из народных премудростей же мама выбрала
поговорку: "Не родись красивой, а родись счастливой".
- Какой родилась, такой и родилась! - как-то ответила я. - Ты ведь
рожала...
- Тебе даровано и то и другое. Но одним из даров ты почему-то
пренебрегаешь!
Виктория же и дома ревниво следила за моей невинностью. Маму это
решительно не устраивало. Расставшись с отцом и рано отказавшись от своей
женской доли, она целиком сосредоточилась на моей.

Поравнявшись с нами, он погладил Викторию как-то так, что она
улыбнулась. Она умела улыбаться, хмуриться и даже кокетничать.
- Я могу помочь вашей собаке, - сказал он. - У нее чуть-чуть повреждена
задняя левая нога. - Он назвал лапу ногой. - Думаю, врожденный дефект.
- Как вы заметили?
Фраза его была необычной - и я необычно отреагировала.
- Замечать подобное - это моя обязанность.
- Обязанность?
- Поскольку я ветеринар.
Он так притронулся к бывшей лапе, ставшей ногой, будто с Викторией
поздоровался. А она, вместо того чтобы оборонять меня и себя, стала
кокетничать: ушами, хвостом. Столько лет отвергала уличные знакомства - и
вдруг... Тогда и я активней вступила в общение:
- Нам не рекомендовали оперировать ее лапу. То есть, простите, ногу.
Это ей не мешает.
- Смотря в чем! Получить Золотую медаль помешает.
- Зачем ей медаль?