"Анатолий Алексин. Вторая очень страшная история " - читать интересную книгу автора

перроне Нинель Федоровны лишило его всяких родственных чувств, которых и
раньше-то было немного...
"Человек же - не только женщине "брат" (или как это там называется!),
человек, говоря возвышенным языком, человеку брат! Но мой брат этого не
понимает..." - думал я, опускаясь на благодарные руки членов нашего (пока
еще не расформированного) литературного кружка и их родителей. Среди этих
рук были и руки Наташи Кулагиной. Я почувствовал их...
Природа на улице меж тем продолжала жить своей особой, но прекрасной
жизнью: опять моросил бодрящий всех детективов дождь и аппетитно хлюпала
слякоть. Из-за мощных вокзальных строений, напоминавших во тьме громоздкие
древние замки, неожиданно и дерзко срывая шапки и вырывая из рук у родителей
зонтики, нападал ветер. Все способствовало рождению очередной "Очень
страшной истории", хотя этого можно было и не заметить...
Меня бережно опустили на землю.
Бородаевых-старших знали не только лично, но и по фотографиям,
отражавшим разные этапы их жизненного пути. "Уголок Гл. Бородаева", закрытый
Нинель, был не просто насыщен, а даже перенасыщен семейными экспонатами и
реликвиями.
Мать Глеба походила на своего сына той давней поры, когда он очень
любил собак и некоторых людей, а не только себя самого. Это была женщина лет
тридцати семи... В крайнем случае тридцати восьми или восьми с половиной.
- Тут прозвучало ужасное слово "злодейство", - с наивным изумлением
произнесла она. - От какого злодейства спасали наших детей? - И притянула к
себе Глеба, будто обещая уже не отпускать его туда, где могут быть
"злодейство, мрак и жуть".
В ответ к мокрому столбу трагически прижалась фигура Покойника. Было
похоже, что его вот-вот собираются вздернуть на тот железобетонный столб.
- Я прочитаю вам короткий, но, по-моему, острый как нож отрывок из
поэмы "Демон"...
- Это уже было, - негромко, но твердо перебила Покойника Наташа.
- Был просто "Демон"... А тут "Демон из нашей школы". Когда еще
родители соберутся все вместе?!
Это выглядело неестественно, но "горем от ума" Покойник не страдал. Это
во-первых... А во-вторых, его буквально раздирало и чуть было не разорвало
совсем желание, чтобы всех сразу - и нас, и родителей - пронзил нож, с
которым он сравнивал свой отрывок.
- Пусть прочитает! - поддержала Покойника мама Глеба, поскольку речь
зашла о литературе. И прикрыла глаза рукой, готовясь получить наслаждение.
О, если бы она знала, кого сравнивала с Демоном поэма Покойника!
Воодушевленный Покойник живо начал:

"Умереть, умереть, умереть
И не видеть мне белого света,
Чтоб уже никогда не смотреть,
Как с другим ты идешь из буфета..."
Я такие стишки сочинял,
Как поэт ни копейки не стоя,
Потому что не видел,
не знал,
Что такое - старуха с косою!