"Анатолий Алексин. Вторая очень страшная история " - читать интересную книгу автора

- Это уж слишком, гражданин Рыжиков. Все было: и контролер, и билет. Не
сейчас... А когда мы ехали в Антимоновку. Утром... Кстати... - Это словечко
"кстати", я заметил, очень действует на преступников! - Так вот, кстати, вы,
гражданин Рыжиков, действительно виноваты перед Племянником.
- Я? В чем?!
- А в том, что он целую ночь просидел под замком. Вы же вчера его
заперли. Или это сделал ваш брат, студент юридического факультета, сегодня
утром?
- Какой брат?
- Как и у меня, старший!
Такая детективная ирония тоже действует на преступников.
- Никто не запирал Племянника!
- Не запирал? Так, так, так... А как же он оказался запертым, если
никто не запирал? Подобного не бывает! Запер ты...
- Чем?! - Покойник от растерянности задавал бессмысленные вопросы.
- Ключом, как мы уже установили, который был спрятан в руке у твоего
брата-студента. Но ты каким-то таинственным образом сквозь руку разглядел
этот ключ.
- Разглядел, - подтвердила Миронова, неколебимо верная "правде жизни".
- Не исключается, конечно, что брат твой сегодня утром Племянника
заточил... Разумеется, - тоже сильнодействующее словечко! - так было бы
человечнее: все же Племянник не провел бы целую ночь под землей.
- Какой ключ? Какой?! Может, у тебя самого есть ключ? - продолжал
бессмысленно и беспорядочно отбиваться Покойник.
- У него-то ключ есть, - опять неожиданно и тихо проговорила Наташа. -
Им он и открыл твою тайну. И восстановил истину.
- Какую еще там истину?!
- А ту, что Глеб Бородаев не виноват, - сказал я. - Он освободил в тот
день Племянника Григория из подземелья. А вы с братом, студентом
юридического факультета, опять его там замуровали. С Глеба Бородаева
обвинение снимается полностью! - Я объявил об этом, как бы завершая допрос.
Но не может быть победителя без побежденного.
- Зачем мне все это было нужно? - вскричал побежденный Покойник.
- Тоже в президиум захотел, - беззлобно и уверенно ответила ему
Наташа. - Но самое скверное, что ты попытался ославить невинного, чтобы
прославиться самому.
Приговор из Наташиных уст был для Покойника "вышкой". С ненавистью,
однако, он взглянул не на нее, а на меня. Я выдержал этот взгляд с плохо
скрываемым мужеством. А Глеб неожиданно разрыдался. Он слишком долго
молчал - и потому рыдания были бурными. Наташа притянула его к себе... Я
сумел защитить Глеба - и лучше бы она притянула к себе меня. Угадав это
желание, Наташа легко и даже, не побоюсь сказать, нежно прошептала мне в
самое ухо:
- Тогда ты по праву его обвинил, а сегодня - по праву оградил...
- Равновесие получается!
- Не равновесие должно быть, а справедливость!
Она первый раз - но надеюсь, что не последний - прижалась прямо к
левому моему плечу. Действительно прижалась, а не в моих обманных мечтах...
- Все-таки приятнее быть защитником, чем обвинителем. Адвокатом, чем
прокурором! Хотя ты сегодня и виновника изобличил... - сказала она, все еще