"Гарри Алекзандер. Последняя рыбалка " - читать интересную книгу автора

Марвин родом из Якимы, что на востоке штата Вашингтон. Он разъездной
торговец и, похоже, каждый год переходит в новую фирму. В прошлом августе
он сбывал зимние оконные рамы. У Марвина все в порядке. И, главное, язык
хорошо подвешен. Такой продавец может сбагрить туфли на платформе даже
самому долговязому баскетболисту. Когда трезв, конечно.
Джим обретается в Портленде, штат Орегон. Он - законник. Во взводе
его дразнили "Профессором". После дембеля поступил в школу правоведения,
теперь трудится в крупной юридической фирме и хорошо зарабатывает.
Последние года два даже поговаривает о том, чтобы выставить свою
кандидатуру на какую-то выборную должность, то ли в городской совет, то ли
в окружное законодательное собрание. И если он станет баллотироваться, то
наверняка победит на выборах.
Но довольно пустой болтовни, пришла пора объяснить, почему мы,
товарищи по оружию, становимся друзьями только раз в год и всего на неделю.
В Корее мы служили в стрелковом отряде пехотной бригады "Альфа". Номер
дивизии, имя её командира и наши собственные фамилии я называть не буду, уж
простите: эти сведения полагается держать в тайне даже сейчас, спустя много
лет. Нашим взводом командовал лейтенант - ревностный служака и буквоед.
Чтить устав его научили в кадетском корпусе военной академии в Уэст-Пойнт.
В пехоте можно продвинуться по службе, лишь угробив энное число супостатов.
Есть люди, которые ведут строгий учет, и чем больше число убитых врагов,
тем лучше ты помог своей стране выиграть войну. Вы, цивильные, наверняка
слышали, как эти цифры называют в радиопередачах.
Арифметика эта, разумеется, липовая, поскольку все солдаты грешили
"приписками" и давали дутые цифры, а офицеры всячески прикрывали
подчиненных, заодно спасая собственные задницы. Но в нашем взводе
требовалась "отличная работа". Зачастую это означало, что приходилось
совать голову в петлю. И наш лейтенант был слишком честен (на войне такого
рода честность часто приравнивается к глупости) и слыл пламенным патриотом,
а посему обманом не занимался и с приписками боролся. Да ещё нередко
вызывался самолично водить отряд на самые опасные задания, подвергая нас
чудовищному риску. Показатели числа убитых вражеских солдат у нас были
самыми высокими в батальоне, но и "падеж" наших солдат составлял не менее
двадцати процентов. Не надо было быть Эйнштейном, чтобы подсчитать, что
через пять месяцев боевых действий от нашей дивизии не останется и следа.
Поэтому, когда нам выпало четверо суток отдыха, мы пришли к
заключению, что так больше воевать нельзя, и надо что-то делать, иначе
дивизии несдобровать. Дивизия была самая заурядная - палатки, будки, много
пыли. Но тем, кто вернулся с поля боя, лагерь казался кусочком рая. Здесь
можно было получить горячую еду и холодное пиво. И спать на койке, а не на
голой земле. И вот однажды ночью под койкой лейтенанта взорвалась граната.
Разумеется, поднялась шумиха, особенно когда стало известно, что наш
покойный лейтенант был сынком генерала из Пентагона. Следователи, конечно,
понимали, что служаку угробили свои, но доказать ничего не смогли. Действуя
методом исключения, военная полиция вышла на нашу троицу - Марвина, Джима и
меня. Ребята во взводе давно нас вычислили, но молчали, потому что и сами
считали дни до дембеля, и им совсем не улыбалось оставаться в Корее, да ещё
в мешках, куда их наверняка уложил бы наш лейтенант, останься он в живых
чуть подольше. Итак, подозрение пало на нас. Между собой военные чинуши
называли наш благой поступок убийством первой степени: ведь мы угробили