"Марианна Алферова. Решетка" - читать интересную книгу автора

Говер.
Он смотрел на пластинку и ничего не видел, кроме точек, кружочков,
каких-то протравленных в металле полосочек. Как и прежде. Как и до
включения.
"Ну что же ты! - обратился он с упреком к мозгу. - Я столько ради
тебя перенес! Эх!"
Но мозг не воспринимал упрека. В мозгу сейчас была только одна мысль
- как сесть так, чтобы холщовая накидка не касалась израненной спины.
- Это... напоминает мне... звезды, - запинаясь, пробормотал Говер и
извиняюще, просительно улыбнулся.
Мыслящий снисходительно кивнул в ответ и протянул вторую пластинку.
Говер уставился на нее, и опять ничего не увидел. Только точки, дырочки,
колечки.
- Тоже звезды? - участливо подсказал Мыслящий.
Говер молча кивнул и вновь поправил накидку. Страшно хотелось пить,
глаза сами собой закрывались от слабости. Но главное - спина...
- Придется прийти еще раз, - донесся откуда-то издалека голос
Мыслящего.
- Еще раз опять... это?
- Конечно. А чего бы ты хотел?
- Я? Ничего. Абсолютно.


Говер лежал на животе, а толстуха Хиг мазала ему спину мазью. Говер
подвывал по-собачьи, кусал губы, хватался руками за тюфяк и спинку низкой
деревянной кровати.
- Потерпи, миленький, ты только потерпи, - уговаривала его Хиг. -
Ишь, как тебя приложили. От души. Такую спину я видела лишь в год двойного
солнца у Таса Ли. Нет, у Таса, конечно же, спина была гораздо хуже. Его
прожгли буквально до костей, и раны загноились. Он долго умирал. Очень
мучился. А в бреду все говорил, что летает среди звезд, на кораблях, как
по морю. И все кричал: "Капитан, я знаю, где ошибка!" Жена Таса Ли ходила
к Мыслящим просить какое-нибудь лекарство, но ей ничего не дали. А у тебя,
миленький, все будет хорошо. У тебя совсем не такие уж глубокие раны.
Совсем даже неглубокие. А на Мыслящих ты плюнь. Ничего там у них хорошего,
одни склоки и дележ всякого добра, которое-то и не добро вовсе, а так,
старый хлам.
Хиг закончила мазанье и ушла. Говер лежал не двигаясь, уткнувшись
мокрым лицом в подушку. Несколько веток согди проросло сквозь стену, и
огромные восковые цветы распустились над кроватью. В комнате, забивая
запах болезни и сальной мази, стоял головокружительный аромат цветов.
"Если бы все было не напрасно", - в отчаянии прошептал Говер, и
расплакался, как ребенок.
- Я же говорил, не надо туда ходить, - проговорил Руж, появляясь на
пороге. - Я-то знаю.
Говер не ответил, отвернулся к стене. Конечно, Руж прав. Тысячу раз
прав. Но это не утешает.
- Я, кстати, новую работу нашел, сейчас в учениках. А через две луны
стану мастером, - Руж замолчал, ожидая расспросов.
Но Говер молчал, втискивая лицо в подушку и кусая губы, чтобы не