"Марианна Алферова. Хрустальный лабиринт ("Черный археолог") " - читать интересную книгу автора

оно по своему вектору, ты - по своему; так создается иллюзия временной
невесомости. Все мысли, еще не явившиеся в этот мир, начинают хаотическое
парение, и ты можешь поймать любую, самую дерзкую, и объявить своей
собственностью. И с этого мига время начнет суетиться и делать тебе гадости.
Но это уже не имеет значения - потому что ты знаешь, как уязвить его и
остановить, и даже - опередить. Пусть злобствует, пусть пытается отыграться:
миг торжества уже не отнять.
Но прогулка в скафандре лишает тебя свободы, необходимой для сражения
со временем. Создавать новые теории, гуляя в скафандре, все равно, что
думать, стоя в очереди на посадку в космопорте или у дантиста. Почему-то в
этих двух местах очереди не изживаются. Будто там существуют особые споры, и
очереди множатся вновь и вновь. Когда профессор Рассольников чего-то ожидал,
все мысли из его головы испарялись, оставалось лишь чувство бешенства. В
такие минуты время брало над ним верх. Платон чувствовал себя распятым на
всех трех координатах пространства, и бесцельно потраченное время загоняло в
его мозг серебряный гвоздь. А сознание, что кто-то способен естественно
существовать в графленых клеточках, возводило его мучения в кубическую
степень.
Итак, сразу по прибытии стало ясно, что искать новую теорию придется не
во время прогулок по незнакомой планете, а меряя шагами отнюдь не обширные
квадратные метры жилого блока. Однако все пять скафандров Платон взял с
собой и направился в "дачный поселок" - так мысленно окрестил он место
своего будущего затворничества.
Дачный поселок... Мерещился домик, окруженный деревьями на берегу
неспешно текущей сиреневой речушки. Что-то старинное... запахи... дорожки,
посыпанные золотым песком... Цветы в горшках на подоконнике. Не муляжи, а
настоящие, настойчиво требующие поливки сигнальными писклявыми чипами.
Опустив глайдер на ровной площадке перед жилыми блоками, профессор
Рассольников выпрыгнул из машины и огляделся. Все скалы вокруг покрывал
толстый слой ржавой пыли. Она припорошила крыши, создала причудливый
рельефный узор на стенах, и даже на брошенном вездеходе выросли ветвистые
кораллы цвета запекшейся крови. Археолог неспешно направился к двери жилого
блока. Внутри что-то громко щелкнуло, включился свет, и вокруг Платона стало
медленно расти красное облако. Тогда археолог понял, что это не пыль, а
живые организмы. Он не был особенно большим поклонником живого. Мертвое куда
интереснее и прибыльнее. И безопаснее. Мертвому не надо бороться за жизнь.
Двери раздвинулись, и поток воздуха обрушился на Платона. Вокруг
заклубился красно-ржавый вихрь.
- Ухватитесь за ручки, - посоветовал домовой комп скучным голосом и
закашлялся, как живой человек.
Теперь профессор приметил две ручки по бокам двери, изрядно затертые и
изъеденные ржавчиной (или крошечными насекомыми?). Сопротивляться напору
воздушного потока стало проще.
- Можно войти,- сообщил комп, решив, что обдувание прошло нормально. И
вновь кашлянул, на этот раз будто прочищая горло.
Платон вступил в шлюз. Сверху на него обрушился густой комок
сине-зеленой слизи. Она облепила археолога с головы до ног. Не комок, а
настоящий комище.
- Биологическая обработка,- сообщил комп.- Френд очистит ваш комбинезон
от кровавиков за семь минут три секунды.