"Игорь Алимов. Дракон. Книга 1. Наследники Желтого императора" - читать интересную книгу автора

бесхитростного и не вдруг приноровившегося к иному жизненному укладу,
обычаям и традициям. Дед оказался в китайской народной гуще, и был этим
поражен в самое сердце.
Детство Коти было пронизано бесчисленными рассказами деда про Китай.
Котя жил и взрослел среди удивительных вещей, которые дед Вилен в изобилии
привез из Поднебесной и которые он называл волшебным и емким словом
"Коллекция". В прятки играли, хоронясь за тяжелой лаковой ширмой с
изображением восьми бессмертных. Вместе с оловянными солдатиками в детских
игрушечных сражениях участвовали маленькие фигурки животных, вырезанные из
мыльного камня.

[ 4] Речь идет об особенностях даосского миросозерцания,
предполагающих известную долю фатализма, покорность судьбе и жизненным
обстоятельствам.

Даже первая разбитая Котей чашка и та оказалась китайской! Ее одинокая,
расписанная синими цветами крышка и поныне лежала на рабочем столе Чижикова,
между пепельницей в виде свернувшегося дракона и бамбуковым толстостенным
стаканом, из которого торчали всякие ручки и карандаши.
С раннего детства у Чижикова был свой собственный Китай. Китай, при
виде которого самые шумные и озорные одноклассники, приходившие в их с дедом
квартиру, враз становились тихими и задумчивыми - все эти ширмы, вазы и
картины на стенах, бывшие для Коти радостной обыденностью, создавали у них
впечатление, что они в музее на экскурсии.
Котя не уставал рассказывать о своем Китае, нещадно при этом выдумывая
и привирая, хотя, как выразился бы Чижиков нынешний, и основываясь на
подлинных рассказах деда Вилена. Котя был в бесспорном авторитете вплоть до
восьмого класса средней школы, когда вдруг выяснилось, что на китайскую тему
есть и другие источники информации помимо Чижикова. Последнее Котю неприятно
поразило, но, как ни странно, не послужило стимулом зарыться в книги. Котя
легко смирился с таким положением вещей, ведь у него был свой Китай -
внутренний. Как Внутренняя Монголия.
На восточный факультет большого университета Чижиков, против многих
ожиданий, документов подавать не стал. В знатоки сокровенных азиатских
учений, как прочили некоторые, не подался. И даже языка не выучил, хотя
появилась такая возможность.
Чижиков без особых проблем поступил в строительный институт, который
некогда закончил дед, и без каких-либо потрясений отучился там пять лет, по
счастью избежав армии. Потом начал работать - много где и много кем, но все
больше на подхвате и не по специальности.
Внутренний его Китай держался теперь на трех безусловных китах: первым
были китайские фильмы (особенно с Джеки Чаном и Джетом Ли); вторым -
восточные единоборства, в коих Чижиков несколько лет не без успеха
подвизался под руководством китайского наставника Чэня, прибывшего в
Петербург в послеперестроечное время, да так здесь и осевшего; а третьим,
самым мощным и непотопляемым китом была Коллекция.
Мечта Чижикова с годами преобразилась в неосознанное толком желание
уехать в Китай и остаться там навсегда. Вовсе не потому, что его не
устраивали Россия в целом и Петербург в частности - просто Китай долгое
время был краем чудес, недостижимой счастливой страной, куда Чижикову