"Борис Алмазов. Самый красивый конь" - читать интересную книгу автора

пытался сумкой размахивать, а руки-то болят, намотались за тренировку.
Быстро идти тоже не может - ногам больно. "Брошу, брошу! - твердит он. -
Столько мальчишек уже бросили. И тренер попался какой-то... Вон в соседней
группе ездят себе потихонечку, уже барьеры прыгать начали, а мы все
"лечь-встать, отстегнуть стремена"! А ну-ка, поезди всю тренировку без
стремян! Это он специально, да еще шамбарьером бьет. Старый, а злой какой!
Брошу! Завтра же брошу! Не могу я больше!"

Глава четырнадцатая. ЖЕНСКИЕ СЛиЗЫ


Панама вошел в свою подворотню. У них во дворе был маленький садик и
песочница, в которой по утрам копошились малыши, а вечером собирались
взрослые мальчишки, громыхали на гитаре, пока их дворничиха не прогоняла.
Сейчас темно и холодно, и в садике никого нет. Нет, есть! Посмотрите, кто-то
идет навстречу Панаме. Да это же Маша Уголькова!
- Здравствуй, Игорь!
- Привет. Ты чего?
- Я ничего. Игорь, ты не бойся. Вот держи... - И она сует в руки Панаме
узелок, из которого сыплются какие-то монеты, звякнув, катится по дорожке
блестящее колечко.
- Машка, ты что, сдурела? Зачем мне это?
- Бери, бери! Теперь они не будут тебя обижать!
- Кто? - совсем сбивается с толку Панама.
- Бандиты! - шепчет Маша. Панама только обалдело смотрит на нее.
- Игорь, я сегодня смотрела на тебя на физкультуре, когда мы в ручеек
играли, ты же весь в синяках.. У тебя прямо рубцы на теле. Я читала, одного
мальчика так басмачи пытали - били его проводами. Игорь, ты им, наверное,
задолжал? Скажи, да? Угадала ведь? Вот мои деньги и колечко, - приговаривает
Маша, ползая по песку и собирая рассыпавшееся богатство. - А еще можно у
бабушки попросить - она даст, и ты расплатись с ними. Игорек, ты ничего не
бойся! Они тебя вовлекли и запутали. Тебя дома нет, из школы ты прямо бегом
бежишь... Я давно хотела с тобой поговорить, да за тобой разве угонишься! А
сегодня как посмотрела на тебя... "Нет, думаю, хоть до утра сидеть буду, а
дождусь, не могу я, когда человек на глазах пропадает".
- Ты что, - сказал Панама, - чернил выпила? Вот девчонки, начитаются
всякой дряни, телевизора насмотрятся и выдумывают! - Его прямо душило
возмущение. И тут он услышал странный звук.
- И-и-и... - тоненько так, жалобно. А это Маша плачет.
- Да не реви ты! Но Маша только руками замахала. Встала и пошла, только
плечи дергаются да помпон на шапочке дрожит.
- Стой, Маш, да не реви ты! Ну подожди. Ну, Маша!
- И... и... - и всхлипывает.
- Ну, послушай, только я тебя очень прошу, никому пока не говори!
Всхлипывания стали потише.
- Я занимаюсь в школе верховой езды. - Панама сам удивился, как это
торжественно прозвучало.
- Не хочешь правду сказать, - сквозь слезы проговорила Маша.
- Нет, честное-пречестное! Бориса Степаныча спроси, он тоже там
занимается. Он меня и устроил.