"Борис Алмазов. Самый красивый конь" - читать интересную книгу автора

- И получил бичом!
- Это за то, что испугался. Если бы не испугался, не получил бы.
Ребята, галоп - это такое! Это такое счастье!
- Это ненормальный! - говорит отец. - Он ненормальный. Ты же завтра в
школу идти не сможешь!
- Не-е-е... наверное, смогу, - неуверенно говорит Панама. - Отлежусь и
пойду...
- Ну что ты с ним разговариваешь! Запрети, и все! - говорит мама. - В
конце концов ты - отец.
- И я стараюсь быть хорошим отцом! - с металлом в голосе возражает
папа. - Я не хочу, чтобы мой единственный сын всю жизнь попрекал меня тем,
что я ему запретил ездить верхом. Если хочешь, в детстве я тоже несколько
раз ездил верхом, в эвакуации. И в этом нет ничего ужасного.
- А седло какое было? - спрашивает Панама.
- Без седла! Ватник какой-то стелили.
- А! - говорит Панама. - Колхоз! Это не езда...
- Посмотрим, как ты ездишь. - Обида звучит в папином голосе.
- Я через полгода на третий разряд сдам, если вытерплю, конечно.
- О чем ты с ним говоришь, о чем вы говорите! - возмущается мама. - Ты
запрещаешь ему или нет?
- Ребята, я так устал! Вы ругайтесь на кухне, а?
- Он прав! - Это папа говорит. - Пойдем на кухню. А ты знаешь, -
говорит он, выходя, - мне кажется, эти занятия вырабатывают в мальчишке
чертовскую силу воли. Я наблюдаю, как он встает по утрам, чистый спартанец.
Раньше такого не было... Панама не слышит, что возражает мама. В полусне
перед ним плывет, качается самый первый день тренировок. ...В раздевалке
Денис Платонович проводил перекличку:
- Васильчук? Нету. Отлично. Вычеркиваем. Бройтман? Нету. Отлично. Баба
с возу - кобыле легче. Ковалевский?.. Распределяем лошадей: Олексин -
Формат. Ватрушкин - Ромбик. Пономарев, как вы у нас первый раз, дадим вам
римского императора - Нерона, гонителя христиан и юношей, стремящихся стать
всадниками. Маленькое замечание: седлать осторожно - он, хоть и мерин, а
строгий, бьет перед-ними и задними, а будешь валандаться с трензелем, может
пальцы прихватить. Вкладывать трензель, говоря по-крестьянски, удила,
аккуратно, пальцы совать только в беззубый край. Спицын, повтори порядок
седловки!
- Подхожу с левой стороны. Если лошадь стоит неудобно, говорю:
"Прими!", надевая недоуздок. Зачищаю щеткой коня...
- Стоп! Бычун, перечисли части оголовья.
- Ремни, - начинает бойко сыпать маленький верткий мальчишка, - два
нащечных, налобный, сугловный, подбородный, поводья. Трензельное железо,
кольца...
- Как оголовье носят в руке? "Как много они знают", - думает Панама.
Ему объяснял раньше Борис Степанович, но сейчас все вылетело из головы. Еще
хорошо, старик ничего не спрашивает, а то бы опозорился. И вот он тащит, как
положено, в левой руке оголовье, седло. Совсем не такое седло, как у жокеев,
а огромное, строевое, подпруги волочатся по полу, Панама спотыкается о них и
чуть не падает. Хочет подпруги поднять, тяжелое стремя больно стукает его по
ноге. Наконец находит денник с табличкой: "Нерон, мерин, рысак орл. 1962 г.
р.". Панама осторожно входит. Мерин стоит в углу и злобно смотрит на него.