"Борис Александрович Алмазов. Считаю до трех (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Пошли, куда ты меня вела!
- Никуда я с вами не пойду, - вздрагивая от сдерживаемых
всхлипываний, сказала девочка. - Сами идите. А я с вами никуда не пойду!
- Ха! - развязно сказал Кусков. - А я дороги не знаю.
- Не заблудитесь! Вот прямо, а обратно когда пойдёте, так по шоссе
налево!
Катя закрыла лицо руками и побежала по лесной дороге, её сарафан
замелькал между берёзами.
"Надо бы извиниться, - подумал Кусков и тут же решил: - А чего я
такого сделал? Подумаешь, недотрога! Небось со своим Петькой целуется!"
Но, хотя довод и выглядел вполне убедительным, Лёшке не стало легче,
ему хотелось хлестать себя по щекам или раздеться догола и кататься по
крапиве.
- Ну и подумаешь! - крикнул он вслед девочке. - Думаешь, прощения
побегу просить... И не подумаю...
"Думаю, умаю, ю..." - замирая, ответило эхо.
Кусков повернулся и зашагал между берёзами. Он попытался
насвистывать, но губы дрожали, из них ничего, кроме шипения, не
исходило...
"Тоже мне нашла себе парня. Пентюха какого-то! Я чемпион города, а он
трепач, да и всё! - утешал себя Кусков. - И если она этого не понимает, то
ей же хуже!"
Он снова вызвал в воображении замечательную картину, как приедет на
машине, теперь уже в посёлок, вместе с Вадимом и научной экспедицией,
чтобы обследовать крепость на болоте, как будет сидеть в президиуме, а в
сторону Кати с Петькой, что притулятся где-нибудь в самом дальнем уголке
зала, и не посмотрит.
"Вот тогда она поймёт!" Но что именно должна понять Катя, Кусков не
успел придумать. Он вздрогнул от неожиданности - из-за поворота навстречу
ему вырос огромный пятиметровый чёрный крест.
Здесь дорожка круто поворачивала, и казалось - крест пытается
схватить путника широко раскинутой перекладиной и не пустить дальше.
- Как бы не так! - сказал Лёшка, обходя крест стороной. - Подумаешь,
убежала, да я и сам дорогу найду.
Но вперёд он двинулся медленнее. Шагов через сто он вышел на поляну с
аккуратно подстриженной травой. (Кусков ещё подивился, что здесь в лесу
кто-то стрижёт траву, как на городском газоне.)
В центре зелёной весёлой полянки стояла труба. Лёшка подошёл поближе
и увидел, что это печь. Такая, как была в доме у деда Клавы, такая, как в
той деревне на Владимирщине, где родился сам Лёшка. Только те печи были
белёные, иногда с голубым изразцовым бордюром, а эта была чёрная, словно
обгоревшая. Вокруг неё пламенели искусно посаженные тюльпаны.
"Здесь была деревня Староверовка", - было написано на бронзовой
доске, что закрывала под вместо заслонки.
Вторая доска - больше и массивнее, эта была укреплена на боку печи.
"Вечная память павшим за Родину!"
Дальше шли в два столбца фамилии. "Партизаны", - было написано над
одной колонкой. "Заживо сожжённые жители деревни".
Кусков перечитал эту строчку несколько раз.
"Заживо сожжённые... заживо сожжённые..." Торопливо пробежал он