"Борис Александрович Алмазов. Деревянное царство (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- А хоть бы и Антипа, что, не так?
Странное дело: с Антипой Столбов постоянно спорил, а стоило
заговорить с кем-нибудь, он начинал повторять всё, что говорил ему старый
егерь.
- Да, брат, я гляжу, вы большие приятели... - сказал тракторист.
- Да уж какие есть. - Почему-то Петьке всё время хотелось защищать
старого егеря. Хотя на него вроде бы никто не нападал, да и сам он за себя
постоять мог.
- Человек-то Антипа Андреич не худой, да сложный, не простой человек.
- А простота, говорят, хуже воровства?.. - ответил Петька любимым
присловием деда Клавы.
- Несовременный он человек, - словно не слыша его, говорил Катин
отец, ловко объезжая ухабы.
"Газик" подпрыгивал в обледенелых колеях. Весело было катить по
лесной дороге.
- Я раз ему сказал, что, мол, устарелые твои взгляды, Антипа Андреич,
а он вроде тебя отвечает: какие есть. Ты вроде на него похожим делаешься.
- А что, он человек красивый и честный, на него походить не беда.
- Да, это точно. Он что Илья Муромец. На коня да палицу в руки.
Только сейчас время палиц прошло. - И вдруг тракторист совершенно
серьёзно, как к взрослому, обращаясь к Петьке, добавил: - Твой Антипа
упёрся в прошлое и ничего, кроме него, видеть не хочет. Его бы воля - он
бы и спички запретил, кремнем да кресалом огонь бы добывал.
"А он вроде и не спичками огонь в бане растапливал, а точно кремнем
да кресалом..." - припомнил Петька.
- А так жить нельзя. Это вроде как машиной управлять да не на дорогу
смотреть, а в зеркальце заднего обзора. Так и в кювет слететь недолго...
Петька посмотрел на Катиного отца, и ему показалось, что тот похож на
старого егеря. Такие же густые кудри, только русые, а не чёрные с
проседью, такой же упрямый взгляд. Только лицо молодое, бритое.
- Нельзя жить одним прошлым, - твёрдо сказал тракторист. - Твой вот
Антипа на лыжах бегает, а ему мотосани предлагали - не взял! Бензопилу
давали - не взял. Вот и корячится по лесам на лыжах да с топором.
- Ваши мотосани громче трактора громыхают, всё зверьё разбежится, -
сказал Петька.
- Не разбежится. Погрохотал полчаса и уехал. А так трое суток в одном
месте топором стучит, вот тут-то оно и разбегается. Жизнь, она на месте не
стоит, и худо, если человек от неё отстаёт.
- Ну так чего ж! Давай всё ломай! Круши! Заводи новую жизнь.
- Зачем ломать? - ответил спокойно тракторист. - Разбираться надо -
всё хорошее оставить, а худое долой. Вон у нас избы - как раньше строили,
так и теперь, потому польза, опытом выработано. Была изба и осталась. А
лучина - шабаш. Нет лучины. Электричество теперь.
- Живой-то огонь красивее... - не уступал Столбов.
- Чего? - Тракторист даже руль отпустил. - А ты жил при этом живом-то
огне? Вот то-то, что нет... А я в войну при лучине насиделся, так пропади
она пропадом. Горит, проклятая, быстро. От живого-то огня угар, копоть, а
свету никакого... Нет уж, ну её к бесу. Погоди, у меня тут кормушечка
прилажена.
Они вышли из машины, по еле заметной тропке пробрались на небольшую