"Борис Александрович Алмазов. Деревянное царство (Повесть) " - читать интересную книгу автора

сахарно-белой еловой. А для ложек дед припасал и мочил в корыте осиновые
чурки - баклуши. Для особо тонких поделок хранились липовые и вишнёвые
чурбаны.
- Каждое дерево свою нацию имеет, - говаривал дед. - Вот как, к
примеру, сосна и ель: и то и это - хвойные, а жизнь у них разная. Вроде бы
и похожи, а всё своё. Так и люди. Скажем, поляки и русские: и те и
другие - славяне, а всё ж различие есть. Братья, а всё ж другие. Да, -
говорил дед, задумавшись и отложив резец, - вот на войне каких я только
народов не повидал... Не в этом дело!.. - вздыхал дед и снова брался за
резец.
- А в чём?
- Ай?
- А в чём дело?
- А в том, какой ты сам. Коли сам хороший, так и память о тебе
хорошая, и жить тебе легко.
Дед останавливает станок. Наверное, стоять устал. Но руки его -
большие, в старых шрамах, разляпанные в пальцах и удивительно ловкие -
покоя не знают. Вот он взял баклушу. Закрепил в специальный станочек и
точными движениями вырезает ложку.
- Вот, к примеру, жили рядом с нами эти самые староверы. Ни мы к ним,
ни они к нам. Бывало, и не разговаривают, ежели на ярмонке встретимся.
Между собой дружные, здоровые все. Одно слово - богатыри! Не пьют, не
курят и с мужиками не здоровкаются. И так спокон веку.
Смотрит Петька, как в мосластых дедовских руках рождается хрупкая
тонкая ложечка. Вот уж и черенок появился, и рыбка на черенке. Чудеса да и
только!
- А в четырнадцатом году отца у меня убили на войне. Нас у матери
шестеро, я старший! Годов мне тринадцать - пошёл работу искать. Прихожу в
Староверовку. "Нет ли какой работы?" - "Ты, - говорят, - чей?" -
"Сирота, - говорю, - прошлым месяцем на отца бумага пришла. Нужно сестёр
кормить". Помолчали. Бороды свои потискали (они, вишь ты, бород никогда не
брили, леригия им не позволяла) да и говорят: "Работы нет, а дело дадим" -
и взяли меня в артель. И прошёл я такую науку, что до сих пор...
Дед загорячился, схватил свой особый, отточенный до маслянистого
блеска на лезвии топор.
- Станови спичку!
- Чего?
- Давай ставь спичку! Втыкай в колоду!
Петька торопливо воткнул в мягкое изрубленное дерево спичку.
- Мотри!
Дед взял топор обеими руками и вдруг, крякнув, обрушил его вниз.
Лезвие раскололо спичку на две ровные половинки.
- Видал? - горячился дед, отирая мгновенно вспотевший лоб. - А ведь я
плотницкий-то топор последний раз в руки брал двадцать годов назад: мост
чинили. А ведь я уж старик, мне семьдесят пять. А вишь ты, помню
староверовску науку. Вот какие мастера были.
- Дедушка, а чего их так странно называли - староверы?
- А? Да это из-за леригии ихней. И в бога они по-своему веровали.
Двумя пальцами крестились. Церквей не признавали... Говорят, их при Петре
Первом в остроги сажали да в Сибирь ссылали. Вот они сюда, в наши болота,