"Борис Александрович Алмазов. Я иду искать (Повесть) " - читать интересную книгу автора

шутки... Я, может, за всю жизнь только четыре двойки получил, да и то
текущие, их, может, и в журнале не было! Самая большая моя мечта - уехать
подальше, чтобы ни родителей, ни деда, ни тёти Аги, ни квартиры нашей
здоровенной не видеть тыщу лет!
Интересное дело! Кудиновы - пять человек - в двух комнатушках живут,
а у Васьки и канарейки, и волнистые попугайчики, и аквариум, и хомячки, и
две (целых две!) черепахи! И поэтому всегда у него ребята толпятся! А я
просил-умолял, чтобы мне собаку купили! Нет! Дед орёт: "От собаки грязь!
Собака с человеком в одном помещении жить не должна! Здесь не собачник, а
дом!" И это был единственный случай, когда родители с дедом были согласны.
Да если бы у меня была собака, она бы в моей комнате жила! Я бы за ней всё
убирал, и она бы меня любила и никому бы не мешала.
Я, когда про собаку думаю, очень расстраиваюсь. И вот теперь так
расстроился, что, наверное, на дверь, у которой сидел, сильно навалился,
она открылась, и я кувыркнулся через высокий чердачный порог.


Глава вторая

НОВОЕ ЧУЧЕЛО В НАТУРАЛЬНУЮ ВЕЛИЧИНУ

Головой я треснулся не сильно. От удивления сначала даже шишки не
почувствовал. Всегда на этой двери здоровенный замочище висел, а сегодня -
открыто! На чердаке было темновато. Горели какие-то странные лампочки -
синие. И казалось, будто это трюм пиратского корабля: кругом балки,
перекрытия, деревянные мостки к окошкам. Половина чердака всяким барахлом
завалена: ящики, шкафы старые, парты поломанные, рваные флаги, лопаты для
снега, красные облезлые огнетушители, как пушки, торчат, стулья без спинок
и ножек, скамейки...
Я дверь на чердак прикрыл - теперь-то меня никто не найдёт - и стал
по этой горе хлама лазать. Там шкаф стоял - громадный, с резными дверцами,
в нём можно было запросто капитанскую каюту устроить. Я сначала к нему
снизу пролезть хотел под партами. Протискивался-протискивался, даже
рубашка у меня под курткой трещала, но снизу дверцы открыть не удалось.
Тогда я наверх вылез и стал прыгать. Доски сразу проломились. Я в шкаф
провалился. С верхних полок все бумаги вниз посыпались. Я успел схватить
альбом в кожаном переплёте и грамоту. Какому-то Богданову выдана. За то,
что он ворошиловский стрелок. На ней всякие старинные самолёты с
пропеллерами нарисованы, тракторы, солдаты в глубоких касках с гребнем на
макушке и написано: "1937 год".
Не успел я её рассмотреть - раздались голоса:
- Как специально созданы условия для загорания.
В щёлку я увидел толстого пожарного в шинели. Он к нам в класс
приходил, что "детям спички не игрушка", рассказывал. И с ним вместе
завхоз Лукич.
- Тут ведь школа! Соберутся огольцы, закурят - и пожалуйста, район
пылает! Безобразие!
- Да чердак день и ночь на замке! - отирая платком пот, говорил
Лукич.
- Не знаете вы эту публику! - сказал пожарный. - Чтобы сегодня же...