"Борис Александрович Алмазов. Я иду искать (Повесть) " - читать интересную книгу автора

терять нельзя! Я же председатель!
Тут приплыла Ага с подносом пирожков.
- Кушайте, птички мои! Кушайте!
Эмлемба сначала поморщилась, - мол, вот мешают делом заниматься, - а
потом как налегла на булочки - только банты трясутся, но всё своё ладит:
- Кофтя! Давайте пути поифка наметим!
- Ты ешь! - говорю. - Когда человек ест, думать вредно.
- Но ведь нам доверили, - пищит она. - Нам же самую старую фотографию
доверили! Никому не доверили, а нам доверили!
- Вот! - говорю. - Ешь! В таком деле силы нужны! - Мне совершенно ни
к чему, чтобы она этим поиском занималась. Мне самому этих героев
разыскать надо. Одному! - Торопиться нечего! - говорю. - Сколько лет эта
фотография лежала, и ничего, зачем сейчас горячку пороть. - Я хорошо
сообразил, что вряд ли эти следопыты до каникул соберутся.
Эмлемба губы надула, но возражать не стала, - я же председатель и
старше, а потом, я так авторитетно говорил. Она пошла помогать Аге посуду
мыть! Та её чуть не задушила от благодарности.
Убрались они на кухню - тут вдруг Васька голос подал. Он пирожки
уминал, а с фотографии глаз не сводил.
- Это, - спрашивает, - кто? - И на пионерку показывает, что в
забинтованного танкиста вцепилась. - Она ведь постарше других будет. Эти,
наверное, из четвёртого класса, а она из седьмого, просто маленького
роста.
С фотографии смотрели на нас два человека в гимнастёрках с кубиками
на петлицах. Третий, с забинтованной головой, отвернулся и говорил что-то
пионерке - его лица не было видно, только бинты и ухо.
- Они, наверно, все раненые, - сказал Васька.
- Почему? Кто? - спрашиваю.
- Они стоят так. Осторожно. И вон у того воротник расстёгнут и
беленькое торчит.
- Это, - говорю, - рубаха. Расстегнулся, душно наверное, пионеры
надышали.
- Не! - уверенно сказал Васька. - Военные ни в какую жару воротники
не расстёгивают. Он вот именно что застегнуть гимнастёрку не может - бинты
мешают. Э, - говорит он, - а у второго рука сломана. Во!
Я посмотрел - рука как рука!
- С чего, - говорю, - ты взял?
- А вон! - говорит Васька. - У него локоть остренько торчит. У него
там под гимнастёркой на руку дощечки привязаны. Они по-автомобильному
называются... Шины! У него там шина! Значит, они все трое раненые! Этот в
лицо, этот в грудь, этот в руку!
- Может, ещё в живот и в ноги?
- В живот - они бы стоять не могли, - сказал Васька, - а в ноги - у
них бы были костыли.
- Подумаешь, - говорю я, - они же участники боёв на Халхин-Голе,
ясное дело - раненые. Зачем нам это?
Васька ещё три пирожка съел (и как в него столько помещается?) и
говорит:
- Нужно в архив написать, узнать, какие полки участвовали в боях и
кто особенно отличился.