31.

Свинцовые тучи пролились первым дождем. Капли были твердыми, как камни.

— Все было продумано с самого начала. Они предусмотрели арест Апра. Тобой. — Слоэн вставлял тяжелые патроны в барабан «казуллы». — Они спланировали ликвидацию Апра. Мной.

— Франческо Деллакроче и Гуидо Ловати?

— Плюс Майкл Халлер.

— Кто такой Майкл Халлер?

— Я тебе уже говорил: человек, заказавший мне Апра. Человек, обманувший нас обоих. — Слоэн повернулся к нему. — А кто такой Ричард Валайн?

Каларно вздохнул, развел руками, но промолчал.

Слоэн убрал револьвер.

— Я знаю, что ты его раскрыл, Андреа.

— Я пока еще полицейский, Дэвид

— А я пока еще убийца. Но и я, и ты, мы оба хотим одного: правды.

Каларно колебался: передать информацию киллеру…

— Ладно. — Слоэн перевел взгляд на зловонную воду. — Тогда начну я.

Каларно вопросительно посмотрел на него.

— Майкл Халлер является советником босса всех боссов еврейской мафии Нью-Йорка, Рутберга.

— Ты говоришь о Самуэле Рутберге?

— Звякнул звоночек, коп?

— Может быть.

— Альянс, мой друг, ключевое слово. Альфа и омега системы. — Слоэн сделал паузу, глядя на Каларно. — Рутберг в США, Деллакроче в Европе, на Востоке и на Западе. Единая гигантская мультинациональная преступная система. Единая мегамафия. Судья Варци, должно быть, докопался до ее нервов. Судью Варци убрал Апра. Апру схватили. Возник риск, что он заговорит. Майкл Халлер нанимает походящего ликвидатора, и он убивает Апра. Это — внешний контур. Это только пыль в глаза.

Каларно почувствовал, как у него засосало под ложечкой. Он научился ориентироваться среди мошенников, опасностей, вранья. Но правда, настоящая правда, была для него ничейной землей.

— Перейдем ко внутреннему контуру, Дэвид.

— Самуэль Рутберг мертв.

— Что ты сказал?

— Его труп выловили в Ист-ривер дней пять назад. Кто-то разнес ему мозги двумя пулями из «кольта-питона».

— Но… Но кто тогда ведет переговоры с Франческо Деллакроче?

— Майкл Халлер.

— Невозможно Так не принято. Чтобы главарь мафии Дон Франческо Деллакроче вел переговоры с шестеркой…

— Никто не заговорен от пули, Андреа. Никто. Таким не был Самуэль Рутберг, не является и Франческо Деллакроче.

Каларно хотел что-то сказать.

— И последняя деталь внутреннего контура, — пребил его Слоэн. — Майкл Халлер тоже мертв. Давным-давно.

Каларно окаменел. Дождь, хлеставший по его лицу, показался едкой кислотой.

— Майкл Халлер — всего лишь имя на могильной плите маленького кладбища в Куинсе. Человека, который послал меня убивать и быть убитым, человека, который послал этих идиотов убить тебя, человека, который послал оловянных солдатиков убить Сандро Белотти… не существует!

Стоя под ветром и дождем, они молча смотрели друг на друга.

— Я спел свою арию, коп. Теперь твоя очередь, — прервал молчание Слоэн. — Кто такой Ричард Валайн?

— Два года назад… — откашлялся Каларно. Слова выходили из него с трудом, словно преодолевая сопротивление говорящего. — Два года назад Бюро по борьбе с организованной преступностью провело операцию по внедрению в еврейскую мафию своего агента…

— Ты имеешь в виду клан Рутберга?

— … в клан Рутберга, — подтвердил Каларно. — Агенту с хорошей легендой это удалось, его звали Ричард Валайн. Удалось даже подняться по иерархической лестнице до самого верхнего уровня пирамиды. Потом, в одночасье, он исчез. Растворился в никуда. Если его убили, то трупа найти не удалось. Мы называем такие случаи «белая лупара».

— У него был прямой выход на Самуэля Рутберга?

— Он становился все ближе и ближе к ядру организации. И в своем последнем донесении в ББОП Валайн сообщил, что обнаружил нечто… тревожное.

Слоэн внимательно смотрел на него.

— …Хорошо засекреченного советника. Человека, о существовании которого знали считанные единицы… — Каларно остановился.

— Дальше! — потребовал Слоэн. — Раз начал, заканчивай.

— Сына, Дэвид. Единственного сына Самуэля Рутберга: Джошуа Рутберга.

Всегда есть выход из лабиринта. Из любого лабиринта.

Слоэн отошел от берега мертвой реки. Вернулся к фургону, открыл заднюю дверь. Белотти, с застегнутыми за спиной руками, воняющий мочой, полулежал на грязном полу. Слоэн выдернул его наружу, бросил в грязь, захлопнул дверцу и пошел к водительскому месту.

— Не делай этого, Дэвид, — Каларно схватил его за рукав. — Не убивай его.

— Это судный день, коп. — Слоэн обхватил запястье Каларно. — День, когда мертвецы возвращаются в свои могилы. — Он освободился от захвата. — Чтобы никогда больше не воскреснуть.

— Пролито много крови. Я хочу, чтобы это безумие остановилось!

— Никто не сможет его остановить. Оно в каждом из нас. — Слоэн запустил мотор. — В глубине души каждого человека.

— Дэвид, послушай меня. Послушай! — Каларно встал на пути машины. — У нас есть признание Белотти. У нас есть пленки наблюдения. У нас есть могильная плита Майкла Халлера. У нас есть рапорт ФРГ по Ричарду Валайну… Мы можем покончить с ними. Можем остановить мегамафию!

— Если ты выбираешь этот путь, иди по нему. Но не надейся, что я пойду с тобой. — Слоэн нажал газ. — В уголовной системе не существует лицемерия, называемого обоснованными сомнениями, не существует фарса под названием судебный процесс и не существует конфликта между добром и злом. — Выжал сцепление. — Только конфликт между различными видами и различными концентрациями зла.

Машина медленно тронулась. Каларно отступил к тротуару. Кислый ноябрьский дождь хлестал по лицу. Он не остановил его. Никто не смог бы его остановить.

— Никакого прощения, коп. Никакого искупления…

Дэвид Слоэн уходил из его жизни.

— …И никаких воскрешений.