"Сергей Алхутов. Греческая Рапсодия" - читать интересную книгу автораобнаружил своего носа, в дикой панике кинулся на его розыски, с ним
случилось много неприятного и даже недостойного, а через две недели нос, как ни в чем не бывало, очутился у него на лице. - Вы читали "Нос" Акутагавы? - спросила Таня. Грек покачал головой. - Вы любите Акутагаву? - грустно спросил он. - Обожаю, и я вам об этом говорила. Пойдемте обратно. Таня вышла из беседки и стала спускаться по более пологому склону холма вниз к набережной. Грек последовал за ней и подал ей руку, на которую она благодарно оперлась. - Так что же Акутагава? - спросил Грек. - У Акутагавы монах Дзэнти, напротив, страдал из-за чрезмерной длины своего носа, все над ним потешались, и он зверским лечением избавился от уродства. Какого же было его огорчение, когда он понял, что нормальность уподобила его обычному бедному человеку. И лишь, обнаружив поутру, что нос обрел вновь свои гигантские размеры, он испытал радостное облегчение. "Уж теперь-то смеяться надо мной больше не будут", - шептал монах, подставляя свой длинный нос осеннему ветру. Понимаете, в каждом "Носе" существуют два героя, причем они борются за первенство и верх одерживает нос. Очень важно, что нос майора Ковалева в одном из своих воплощений становится статским советником, в то время, как Ковалев всего-навсего майор, да и то... В этой истории говорят о носе, а не о человеке. О человеке вообще лучше не говорить, иначе всплывет что-нибудь неладное. Майор Ковалев страдает от насмешек, оттого, что не соответствует норме, выходит, что его былое уродство уже успело стать какой никакой нормой, и все попытки монаха изменить себя являются покушением на целый мир условностей, в котором ему отведено место длинноносого уродства. Устои не любят, когда их попирают, и самую большую радость окружающие испытывают тогда, когда монах возвращается в рамки собственного естества. Греку хотелось прервать ее, так как впереди у шлюзового мостика маячила долговязая мужская фигура. Но Таня сама сказала: - Знаете, в чем здесь мораль? - Нет, - ответил Грек. Он уже жалел, что не поцеловал ее в беседке. Теперь, на глазах жениха, это было бы неудобно. - А мораль в том, продолжала Таня, - что майор-то вовсе не майор, а коллежский асессор, и монах не вполне монах, потому что есть подозрение, что он и постригся-то в монахи из-за своего носа. А значит, мораль в том, что миром правят носы, подчиняют майоров и монахов, исчезают и возникают по собственной прихоти. Ну, что вы скажете? - спросила Таня. - Я восхищаюсь, - сказал довольный Грек. Долговязый оказался другим человеком. - А вам не надоело? - Ну что вы, это очень интересно. Прошли шлюзовый мостик. Через несколько метров дорога заворачивала и мимо всякого рода строений выходила к автобусной остановке, где их дороги расходились. Грек остановился. Таня вопросительно заглянула ему в лицо. - Может быть, мы еще встретимся? - спросил Грек. - Таня промолчала. |
|
|