"П.В.Алексеев, А.В.Панин. Философия (Учебник) " - читать интересную книгу автора

построение отдельных теорий не интегрально, а фрагментарно, локально.
"Проникающей" силой обладают лишь отдельные идеи, понятия (или их группы),
отдельные философские принципы. Данное явление объясняется прежде всего
наивысшим уровнем обобщенности научного знания, заключенного в научном
аспекте философии в отличие от любой части науки, и его приложением не к
миру в целом, а лишь к фрагментам материальной действительности и к
отдельным сторонам или уровням познавательного отношения. Частнонаучное
знание оказывается селективным не только по отношению к различным
философским концепциям, но и по отношению к различным категориям и
принципам внутри одной философской системы категорий. Если верно, что
философские идеи и принципы выполняют селективную функцию в отношении
частнонаучного знания (его идей, принципов, гипотез, понятий, теорий), то
столь же верно, что формирующаяся частнонаучная гипотеза или теория (прямо
или опосредованно) осуществляет селекцию философских идей, принципов,
понятий. Здесь происходит своеобразная проверка философских принципов и
всеобщих категорий в практике познания. Такую конкуренцию, такую проверку
выдерживают далеко не всякие философские принципы.

Кстати, фрагментарный характер влияния философии на построение
естественнонаучных теорий объясняет, почему философы-идеалисты также могут
оказывать позитивное воздействие на ученых-естествоиспытателей: в данном
случае эвристическую роль играет не идеалистическая система в целом
(например, концепция Э. Маха в отношении теории относительности А.
Эйнштейна), а отдельные диалектические идеи, содержавшиеся в ее
методологии (например, критицизм Э. Маха, его критика основ классической
механики с позиции принципа относительности пространства и принципа
наблюдаемости).

Фрагментарность воздействия философии на формирование гипотез и теорий в
частных науках имеет одним из своих следствий своеобразный характер
натуралистского мировоззрения. В этой связи А. Эйнштейн отмечал, что
естествоиспытателя в отличие от философа невозможно уложить в какую-либо
одну схему. Положение естествоиспытателя сложнее потому, что он должен
считаться с результатами своих исследований и принимать точки зрения, не
совместимые в одной системе. Эйнштейн полагал, что философ, однажды
додумавшийся до какой-то системы, "будет склонен интерпретировать
богатство идей точных наук в смысле своей системы и не признавать того,
что под его систему не подходит. Ученый же не может себе позволить, чтобы
устремления к теоретико-познавательной систематизации заходили так далеко.
Он с благодарностью принимает теоретико-познавательный анализ понятий, но
внешние условия, которые поставлены ему фактами переживаний, не позволяют
ему при построении своего мира понятий слишком сильно ограничивать себя
установками одной теоретико-познавательной системы. В таком случае он
должен систематизирующему философу-гносеологу показаться своего рода
беспринципным оппортунистом. Он кажется реалистом (т.е. материалистом -
А.П), поскольку старается представить не зависящий от актов ощущений мир;
идеалистом - поскольку смотрит на понятия и на теории как на свободные
изобретения человеческого духа (не выводимые логически из эмпирически
данного); позитивистом - поскольку рассматривает свои понятия и теории
лишь настолько обоснованными, насколько они доставляют логическое