"П.Александр, М.Ролан. Увидеть Лондон и умереть" - читать интересную книгу автора

этими делами думал о Пат, у меня уже покалывало где- то под ложечкой, но я
не назвал бы это беспокойством или грустью. За десять лет супружества нам с
Пат не раз доводилось разлучаться, и, конечно, мне это всегда было не по
душе, но каждая такая разлука была мне и в радость, потому что таила в себе
предвкушение встречи. Конечно, в этот раз отъезд Пат был вызван тревожными
обстоятельствами, чреватыми самым трагическим исходом, и от этого разлука
воспринималась мною гораздо более остро; но тревога, которая охватила меня
накануне, за ночь прошла, и ко мне вернулась моя обычная жизнерадостность.
Визит к Сэму Гендерсону меня окончательно успокоил. Сэм - мой старый
приятель, его общество действовало на меня всегда благотворно. Тем, что меня
назначили управляющим милуокского филиала нашего банка, я обязан ему, но,
слава богу, мои чувства к нему ни на гран от этого не замутились, а ведь
признательность - это палка о двух концах... У нас накопилось множество
всяких проблем, требовавших решения, и я просидел у него в кабинете часа
два, после чего он потащил меня завтракать. Когда я рассказал ему, что Пат
неожиданно вызвали к умирающей матери, он здорово удивился:
- Вы мне никогда не говорили, что у вашей тещи больное сердце.
- Я и сам об этом не знал. Мне всегда казалось, что у нее отличное
здоровье.
- Сколько лет миссис Стивенс?
- Точно не знаю. Думаю, лет пятьдесят восемь - пятьдесят девять.
- Обычно женщины начинают следить за своим давлением лет на десять
раньше. Ваша теща отнюдь не похожа на тех легкомысленных особ, которые по
десятку лет не заглядывают к врачу. Может, она в письмах к Пат упоминала о
своей болезни?
- Пат сказала бы мне об этом.
- Да, очень странно... Надеюсь, однако, что все не так страшно, как
кажется; сиделка, наверно, всполошилась из-за какого-то пустяка, с перепугу
дала вам телеграмму. Помяните мое слово, Дэйв, Пат через неделю вернется, и
окажется, что все обошлось благополучно.
Сэм взял с меня слово, что я сразу позвоню ему, как только получу
какие-нибудь вести от Пат, и после завтрака мы сразу расстались: он вернулся
к себе в банк, а я сел за баранку. На обратном пути не было никаких
происшествий. Мне не терпелось скорее добраться до дому, где меня наверняка
должна была ждать телеграмма: мы с Пат договорились, что она известит меня,
как только повидает Роз.
Но почтовый ящик был пуст, и соседи сказали мне, что с телеграфа никто
не приходил. Меня это немного огорчило, но по размышлении я усмотрел в этом
добрый знак: если бы Патриция нашла мать в плохом состоянии, она дала бы мне
телеграмму немедленно.
На другое утро телеграммы тоже не было. Я напрасно прождал до половины
десятого, потом позвонил на почту; мне ответили, что телеграммы не было, и я
попросил почтового служащего позвонить мне в банк, как только она придет. В
банке на меня навалилась куча дел, и я лишь к обеду спохватился, что так
никто мне и не позвонил. Дела, как назло, были пренеприятные: в частности,
надо было решить, как поступить с бухгалтером, на которого пало подозрение в
подделке подписей; мой помощник настаивал на увольнении, но мне ужасно этого
не хотелось, и мы в конце концов решили еще некоторое время подождать; в
результате у меня не было времени пойти позавтракать, и я попросил принести
мне в кабинет несколько бутербродов. В три часа я вдруг подумал о Пат. Я