"Жоржи Амаду. Капитаны песка [H]" - читать интересную книгу автора

- Сядь, - ответил Кот, указав ей место рядом с собой.
- Ах, соплячок ты, соплячок... - прошептала она.
- Он теперь путается с другой, поняла? Я им обоим сказал кое-что приятное,
а у той бабы свистнул сумочку. - Он сунул руку в карман, вытащил деньги. -
Поделим!
- С другой? Что ж, Спаситель Бонфинский накажет и его, и эту тварь.
Спаситель Бонфинский меня не оставит.
Она подошла к стене, на которой висел образок, прошептала несколько слов -
должно быть, дала обет - и вернулась.
- Деньги можешь взять себе. Заработал.
- Сядь здесь, - повторил Кот.
На этот раз она подчинилась, и Кот, схватив ее в объятия, повалил на
кровать. Он заставил ее стонать от наслаждения и прошептать, когда все
было позади:
- Соплячок оказался мужчиной...
Кот встал, поддернул штаны, схватил фотографию Гастона и разорвал ее в
клочья.
- Я принесу тебе свою карточку. Вставишь в рамку.
Засмеявшись, женщина произнесла:
- Ох и далеко же ты пойдешь, ох и негодяй же из тебя вырастет... Я научу
тебя всему, всему, щеночек мой.
Она заперла дверь. Кот сбросил с себя одежду.

Вот потому он никогда не ночует в пакгаузе и после двенадцати уходит к
Далве. Вернувшись утром, вместе с остальными отправляется на промысел.
Безногий подошел поближе, спросил ехидно:
- Ну, что, побежишь хвастаться перстеньком?
- А тебе-то что? - ответил, закуривая, Кот. - На тебя, хромого, никто не
позарится.
- Нужны они мне больно, твои потаскухи. Я знаю, где найти бабу получше.
Но Кот продолжать перепалку не захотел, и Безногий заковылял через пакгауз
дальше.
У стены он остановился, присел, надеясь, что сон сморит его. В половине
двенадцатого ушел Кот. Безногий ухмыльнулся ему вдогонку: тот вымылся,
пригладил волосы брильянтином и шел враскачку, подражая походочке,
сутенеров и матросов. Безногий долго стоял у стены, глядя на спящих в
пакгаузе детей: их было не меньше пятидесяти.. Ни отца, ни матери, ни
учителя - ничего на свете у них не было, кроме свободы: бегай по городу
сколько влезет, добывай себе еду и одежду как знаешь. Они подносили
приезжим чемоданы, крали бумажники, срывали шляпы, иногда просили
подаяние, иногда грабили прохожих. Всего их было человек сто: многие
ночевали не в пакгаузе, а в подъездах небоскребов, на причалах, под
перевернутыми лодками в гавани. Жаловаться было не принято. Случалось, что
кто-нибудь умирал от болезни: лечить их было некому. Если в это время в
пакгауз заглядывал падре Жозе Педро, или "мать святого" дона Анинья, или
капоэйрист Богумил, больной получал лекарство, но ухода за ним не было
никакого: не дома ведь. Безногий задумался обо всем этом и наконец пришел
к выводу, что радость свободы не перекрывает тягот и убожества такой жизни.
Послышался шорох, и он обернулся. Негритенок Барандан, стараясь не шуметь,
крался к дверям. Безногий сообразил: наверно, украл что-нибудь и хочет